Жажда Веры

Перед глазами появился тот парень на заправке, с его жалкими глазами и виноватой улыбкой. Нельзя, чтобы только что родившаяся любовь знала, что она умрет вот так: захлебнувшись в жадной жажде крови. Нельзя, чтобы доверие превратилось в унылую обязанность. Только не так!

Вера обняла Деметрия крепко, так, что оба они чуть задохнулись, и снова сказала:

— Не надо.

ГЛАВА 21. Идея

Ей снился Деметрий. Жалкий, исхудавший, бледный, похожий на привидение. От былой силы не осталось и следа, мышцы словно сдулись. Слабые руки тряслись, глаза жалко бегали — как у того парня на заправке.

— Верочка не любит консервы, — бормотал он и ножом вскрывал вену на руке. — Верочка любит свежую кровь.

Она вскинулась во сне, села, еще во власти кошмара, кулаками, как маленький ребенок, протерла глаза. Вечером они перебрались в другую комнату на кровать, здесь было уютнее и гораздо удобнее спать. В щель между занавесками заглядывала убывающая луна, где-то шепотом тикали часы. Деметрий лежал на боку и улыбался во сне. Вера поднялась, умылась холодной водой и долго сидела возле пианино, в деревянном нутре которого иногда вдруг сама собой тихо и басовито гудела струна. Что-то беспокоило эту струну, какие-то тайные потоки задевали ее, и она пела — низко, утробно, будто шмель. Ми контроктавы, мягкий бас, бархатистая нота, похожая на голос Деметрия, если слушать, как он говорит, лежа головой на его груди. Там точно так же гудело, басовито и бархатисто, и хотелось слышать этот звук бесконечно.

Но сейчас Вере не было дела до ми контроктавы, а хотелось просто, по-бабьи поплакать над тем, что поступила неправильно, поддалась ужасному соблазну, багровому, жгучему и сладкому, словно клубника, утопающая в расплавленном шоколаде и присыпанная острым перцем.

Жажда крови.

Неужели ее теперь уже не остановить?

Мало ей было проблем! Мало было обмануться в Альберте, столкнуться с непонятным и неприятным Роменом, оказаться жертвой в чужой охоте и выбраться оттуда голой и босой! Мало было остаться без телефона, денег и документов — хорошо хоть, между Раскетой и Эйварией лишь условная граница. Но ни билета не купишь без паспорта, ни на ту сторону не перейдешь.

Так вот этого всего ей было мало — она еще и влюбилась в человека, сама, своими руками и клыками установила такие отношения — зависимые, страшные. Вела себя как маленькая, слабая, капризная девочка, позволила себя увлечь и даже не подумала, что за это все придется расплачиваться. Она была безответственна и инфантильна, и что теперь? Теперь Деметрий будет зависеть от нее, пока она не высосет его до донышка?

Нет, нет. Так не пойдет. Если ты любишь — ты должна отвечать за того, кого ты любишь. Защищать его. Иначе нельзя.

Вера думала, что у нее в последние три или четыре дня просто не было времени обо всем как следует поразмыслить. С тех пор, как она приехала в Раскету, как оказалась в Меренске, у нее просто не было времени! Ее подхватил сильный и мутный поток, и она, к своему стыду, позволила ему тащить себя по острым камням и вязкому дну — не думая о последствиях. И нет ей в этом оправдания: она вела себя как слабачка. Даже нет — она была слабачкой!

Вера сжала кулаки и тут же посмотрела на них как будто со стороны. Какие маленькие, хрупкие руки, какие тонкие пальцы и запястья. В них не было и нет силы иной, кроме как музыкальной. Эти руки не годятся, чтобы сворачивать шеи врагам, чтобы стрелять в них, чтобы драться. Если быть честной с самой собой, то ей хотелось, чтобы Деметрий защищал ее, спасал, вытаскивал. Ей и не выбраться бы без него. Те двое лабораторных вампиров — они просто притащили бы ее к охотникам и дали бы им застрелить юную, перепуганную жертву. «Ты тоже хищница!» — сказал Деметрий, но соврал.

Как защитить его? Как спасти свою любовь?!

Она завыла бы, если б не боялась разбудить своего егеря, завыла бы во весь голос. Сколько вопросов — и ни одного ответа. Сколько путей, и ни одного верного! Как же быть? Как жить дальше?

«Я не хочу возвращаться без него, — подумала девушка. — И я могла бы просить о нем Древнего, если бы Деметрий согласился, чтобы я просила!»

Только Игнасиус был способен сделать из человека не тупую, примитивную обращенную тварь, а истинного вампира, равного если уж не Высшим, то хотя бы Рожденным. Вот на что Вера могла бы потратить свое право одной просьбы к Древнему. Конечно, тогда бы у нее не было ничего другого, не было бы защиты от Ромена и Альберта, но тут, возможно, она сумеет положиться на Деметрия. Да, Игнасиус бы смог. Но захотел бы Деметрий стать бессмертным, сделаться вампиром? Вере казалось, что она уже знает ответ. Он бы не захотел.

Вера устала думать и прикорнула в неудобном кресле, поджав под себя ноги. Почему-то она забыла, что может вернуться в кровать, под теплый и надежный бок Дема. Хоть ненадолго, но почувствовать себя защищенной.