Желаю нам тысячи гроз

На этой широте еще не слишком поздно, в баре, конечно, уже не очень людно, но несколько компаний решили продлить вечер. У Кьяры нет желания садиться за столик, ей хочется просто посмотреть на город и напитаться его атмосферой. Уловить его бесконечную мелодию, слагающуюся из скрипа тормозов, звуков клаксонов и рокота в сочетании с голосом Элтона Джона, напевающего «Your Song»[20]. Кьяра выбирает кресло в уголке. В это мгновение на нее нисходит покой, она чувствует себя вдали от всего и счастлива остаться тет-а-тет с «Большим Яблоком». Одиночество ее не пугает. Она надеется после развода вновь обрести те ощущения, которые испытывала, когда едва повзрослевшей отправилась в путешествие без всякой компании. Она долго разъезжала по миру одна, пока не встретила Скотта. Конечно, случались и другие встречи, приходилось приноравливаться к разным культурам, но она сосредотачивалась прежде всего на себе. Кьяра не может сдержать улыбки, вспоминая сцену за ужином. Эта ревность к Скотту… Какое счастье, что Макс никогда не узнает, как австралиец снова на короткое время возник в ее жизни в прошлом году. Может, Макс боится того, что будет после? Она тоже тревожится, но нельзя сказать, что ей действительно страшно. Они вступают в новую фазу жизни, вот и все. Станет ли Кьяра грустить по их общим моментам? Без всякого сомнения. По некоторым уж точно: воскресным блинным вечерам или семейным походам в лес. В самом начале их история складывалась слишком идеально. Но ничто не длится долго, особенно не сбавляя накала. Ничто не вечно.

А этот его вопрос о кофе… Он действительно удивился, что она пьет кофе, надо же! Поначалу Кьяра решила, что он шутит. Ведь она так долго радовалась, когда извлекла из закромов старую семейную мельницу фирмы Peugeot, терпеливо дожидавшуюся своего часа в подвале отца. И каждое утро считала делом чести вручную перемолоть зерна под оторопелыми взглядами детей, которые при каждом обороте мельницы похихикивали над навязчивым стремлением матери окунуться в ностальгию. Кьяра все хуже различает здания на горизонте, наверняка из-за затуманившегося взгляда. Конечно, она по-прежнему многое в Максе любит, но раньше это многое она обожала. Нельзя допустить, чтобы их фальшивое совместное проживание затянулось, иначе в них вызреет ненависть.

Перед ее глазами встает свадебное платье матери, висящее дома в чехле в одном из шкафов. Она ни о чем не сожалеет, но хочет и дальше дерзать и мечтать. Не исключено, что все могло окончиться по-другому, но никто не властен над стихиями и тем более над грозами. И все же если бы Макс боролся, если бы она сама больше старалась… На их собственном печальном опыте она удостоверилась, что прощение не приходит по заказу, и что поделать, если ее давняя открытка с желаниями скоро окажется перечеркнута из-за того, что слишком многое строилось на незыблемости их любви.

Когда она возвращается в номер, Макс пребывает все в той же позе, что и когда она уходила. Он по-прежнему храпит, только теперь еще и дрожит от холода. И Кьяра, прежде чем улечься в постель, набрасывает одеяло на спящего мужа.

17

Венсен