Желаю нам тысячи гроз

Сезар пожал плечами, положил на стол листок с логотипом коллежа и подписями обоих родителей и поднял на Поля чуть печальный взгляд.

– Все равно я уже давно что-то в этом роде подозревал…

Не добавив больше ни слова, он взял мячик для сквоша, валявшийся среди отцовского бардака, развернулся и ушел, оставив изумленного Поля одного.

18

Нью-Йорк

Макс просыпается от собственного храпа. Он садится в кровати и пытается что-то разглядеть в полумраке. По мере того как глаза привыкают к слабому освещению, он различает какие-то формы в комнате и мерцающий дежурный огонек телевизора. Но ведь в их спальне нет телевизора. И уж тем более в кабинете, где он с некоторых пор обосновался. Кстати, он что, спит в односпальной кровати? Нью-Йорк, гостиничный номер! Макс видит контуры платяного шкафа, проступающие на темном фоне, и полоску света под дверью. Кьяра рядом, в полуметре. Она спит неспокойным сном, мечась по подушке и подергивая руками. Может, надо ее разбудить? Что положено делать, когда кому-то снится кошмар? Но Кьяра успокаивается сама, положив конец колебаниям Макса. Он находит ее по-прежнему очень красивой, возраст ее почти не коснулся. Она что, похудела? Ее изящный профиль вырисовывается в полутьме. Пока он ее разглядывает, в его голове мелькают ботанические ассоциации. Что-то вроде полностью распустившегося цветка. Он явно выпил лишнего, черепная коробка кажется слишком тесной для его собственных мозговых извилин. Он пытается нащупать бутылку с водой на прикроватной тумбочке, с величайшей осторожностью шарит рукой, пока наконец не натыкается на нее. Теперь ему будет трудно заснуть; он включил бы телевизор, раз уж мобильник разрядился, но боится разбудить Кьяру. Вместо этого он ложится на спину, утонув головой в подушке, по его мнению, слишком мягкой, а потому вредной для шейных позвонков, складывает руки на груди и принимается ждать возвращения Морфея.

Его мысли летят через Атлантику. Дети пишут лаконично, значит, у них все хорошо. Он разозлился больше, чем стоило, из-за этой истории с предложением, но, положа руку на сердце, он ведь имел на это право, разве нет? И почему подобное должно было всплыть сейчас, это хуже, чем жесткий корж в свадебном торте. Им следовало бы объявить, что расходятся, несколько месяцев назад, а не устраивать этот маскарад с совместным проживанием. Если они продолжат в том же духе, дело дойдет до кулачных боев. И это вина Кьяры, которая боялась реакции близких. Он еще может понять ее опасения в плане детей. А что до остальных… Жозеф отреагирует как всегда, то есть весьма сдержанно, а вот его родители… Да, его родителям, без сомнения, будет трудно принять эту новость. Он знает, насколько внешние приличия важны для его предков, которые неизбежно воспримут развод сына как поражение. Особенно мать, для которой брак и семья – единственные достижения. И которая посвятила всю свою жизнь без остатка мужу и детям. Достаточно увидеть, какими глазами она смотрит на Диану после того, как та заявила, что не хочет детей. Да уж, о его сестре родители редко упоминают в разговорах с соседями… Ладно, все смирятся с их разводом, лишь бы дети чувствовали, что их любят и к ним прислушиваются, на остальное ему плевать. По крайней мере, пока.

Кьяра начинает тихонько посапывать. Скорее это тоненькое попискивание, такое ощущение, что рядом маленький зверек. Макс в темноте еле удерживается от хохота. Кьяра не выносит, когда ей об этом говорят, но она всегда так попискивала. Это из-за какой-то проблемы с носовой перегородкой, он в точности не знает. Одна мысль влечет за собой другую, и он с легкой тревогой задумывается, а не будут ли его раздражать звуки другого человека. Будь то попискивание или храп. Другие звуки, кроме родных и привычных.

19

Венсен

Поль все еще сидел в кабинете, не в силах пошевелиться. Ему не хватило смелости удержать Сезара, который, похоже, вернулся к своим обычным занятиям. До Поля доносились какие-то разговоры о полднике. Что-то про стакан молока и тартинку с ореховой пастой. Вероятно, это его ошарашило больше всего. Как можно в одиннадцать лет отреагировать подобным образом? А главное, как Сезар сумел так быстро понять, о чем шла речь? Его родители собрались разводиться, а он едва удивился. А ведь Кьяра и Макс всегда выступали единым фронтом.