Желаю нам тысячи гроз

В первый момент Поль убрал документы, словно боялся, что ему устроят разнос. Может, испугался, что Роза и Анри что-то заподозрят. Но теперь, немного успокоившись, он не устоял перед соблазном еще раз заглянуть в папку. У него в запасе всего несколько секунд: дальнейшее отсутствие покажется странным, ведь Сезар уже нашел тот документ для коллежа. Вот хрень, так оно и есть. Проект развода во внесудебном порядке. Что же он прошляпил? На смену удивлению приходит подавленность. Какая странная хронология чувств… Три минуты назад он был в полном ошеломлении, им овладела глубокая грусть, но ее быстро сменил гнев. Он злился, что ничего не знал, не смог распознать, находился в абсолютном неведении. И еще Сезар с его почти полным безразличием, словно уже знал… Это было непостижимо, однако написано черным по белому, на тридцати четырех страницах, скрепленных и датированных прошлой неделей, можете убедиться. Но если Кьяра теперь будет свободна…

– У тебя все в порядке, Поль? – обеспокоенно прокричал Анри снизу.

Снова убирая папку на место, то есть засовывая ее в кучу беспорядочно наваленных документов, он пытался сориентироваться, как себя вести и что говорить. Спускаясь по лестнице ступенька за ступенькой, с трудом передвигая будто свинцом налившиеся ноги, он опять вспомнил о вечеринке-сюрпризе. О нью-йоркском подарке и откупоренных бутылках. Если Роза и Анри были уже в курсе, он снимает шляпу, по ним плачет «Комеди Франсез». Но почему? Главное – почему? А еще… вот дерьмо. Если все это окажется правдой, если все это реально произошло, то Кьяра вполне могла теперь рассказать о тех знаках внимания, которые он ей оказывал. Изабелла ему не простит, а у него и без того не самая простая ситуация с работой, чтобы усложнять ее и семейными проблемами. Так, спокойствие, во что бы то ни стало надо сохранять спокойствие.

Внизу его ждала Роза с застывшей улыбкой на тонких, поблекших с возрастом губах. Очевидно, он слишком долго оставался на втором этаже, и она уже начала задаваться вопросами, что он там делает. Поль улыбнулся ей в ответ и кивнул на Сезара, который ел, сидя у телевизора, а пес, смирно лежащий рядом, не отрывал глаз от его рта в надежде, что ему перепадет кусочек хлеба.

– Твой кофе совсем остынет!

Сезар не отводил глаз от экрана, не обращая внимания на все остальное.

– Простите, Роза. На меня столько воспоминаний нахлынуло… Я уже много лет не поднимался наверх. Раньше мы укладывали там малышек, когда тем было лет пять-шесть…

– Что ты хочешь, время летит! – воскликнула она, вроде бы вполне удовлетворившись этим объяснением.

Бабушка сопроводила его в гостиную, его кофе и впрямь уже остыл.

– Хочешь, скажу тебе одну вещь? Как раз сейчас все станет еще труднее: в вашем возрасте приходит осознание, что жизнь начинает спускаться по склону. Дальше катишься с опасной скоростью, но как-то привыкаешь к этому.

Сидящий рядом с Сезаром Анри, казалось, тоже увлекся мультфильмом. Документ для коллежа нашелся, вся история с бумагами ушла в прошлое, и в дом возвращалась привычная обыденность. Поль подцепил ложечкой кусок сахара и обмакнул его в теплую жидкость. Кофе начал медленно просачиваться вглубь спрессованных кристаллов. Вскоре кубик стал терять свою форму, но Поль продолжал неподвижно держать ложку над кофе. Все должно происходить естественным образом. Кубик быстро распался, позволив жидкости и ее температуре изменить его форму. Все произошло в мгновение ока, в ложке осталась лишь едва заметная лужица чуть более плотной субстанции. Усталым жестом Поль опустил ложку, и она стукнулась о дно чашки.

И что теперь ему со всем этим делать? Кто уже в курсе? Ничто не должно измениться. В масштабе человечества он и сам теперь как та маленькая лужица. На стене висела галерея портретов и всевозможных фотографий с каникул. Идеальная семья, на большинстве кадров Кьяра – улыбающаяся, скривившаяся в гримасе или глядящая куда-то вдаль. Если Макс и Кьяра действительно разводятся, его ждут непростые времена. А когда будущее становится неопределенным, тут есть о чем задуматься.

20

Нью-Йорк