Желание

– В каждой жизни есть всего несколько мгновений… – начал было он, но вдруг умолк. Слова для него имели свою мелодику и были сродни представлению. Но сейчас это не было ни тем, ни другим.

– Мгновения радости и удивления. Кто-то связывает это с красотой, кто-то – с Богом…

Он сухо сглотнул. Вот сейчас он говорит о Доре, а оказалось, что совсем о другом.

– Все подобные мгновения связаны с этим. А потом, уже достигнув определенного возраста, мисс Тернан, вдруг начинаешь понимать, что вот это самое мгновение или, если очень повезет, горстка таких мгновений и составляет твою жизнь. И это всё. И больше ничего, кроме них. Но мы продолжаем упорствовать, решив, что минуты нашей жизни будут иметь ценность, только если заставить их длиться до бесконечности. А ведь жить стоит только ради этих мгновений, но мы за чем-то гонимся, думаем о будущем, бросаем в землю якоря, все время суетимся и пропускаем эти самые мгновения, так и не узнав их. И оставляем дома больного ребенка, чтобы выступить с речью.

Он умолк, приложив к глазам бинокль, а потом убрав его. Но он смотрел не на Эллен Тернан, а куда-то вверх, на стену.

– Дело в том, что… – произнес он, но не нашелся, как продолжить.

Зато Эллен Тернан нашлась и сказала то, что никто и никогда ему не говорил прежде. Как будто она услышала все, что было за его словами. И это прозвучало как отпущение грехов.

– Вы ни в чем не виноваты, – прошептала Эллен Тернан.

Глава 9

Сэр Джон сидел у окна, наблюдая, как на Деруэнт надвигается грозовой фронт. Дверь со скрипом распахнулась – обычное дело, когда во время непогоды хлипкий губернаторский дом начинал ходить ходуном, и в одном крыле заклинивало створки, а в другом, наоборот, они распахивались настежь. Но сэр Джон все равно оглянулся. В комнату вошла леди Джейн. Когда-то он находил взгляд ее светло-голубых глаз обворожительным, но это продолжалось совсем недолго, потому что они всегда выражали что-то странное и непонятное.

– Ты мне заплатишь за это, – заявил сэр Джон.

– Что?

– Как что? – вспылил он, наконец-то вспомнив, что пытался вытащить из памяти вот уже несколько минут подряд. – Мне так сказал Монтегю, вот что. «Ты мне заплатишь за это».

Когда-то сэр Джон гордился своей способностью ничего не забывать и все удерживать в уме. А теперь он с трудом вспоминал какой-нибудь пустяк, сказанный буквально секунду назад. Но, что еще более странно, многие важные дела, которые прежде он легко раскладывал по полочкам, теперь словно испарялись у него из головы. Он пытался перечитать собственные доклады или распоряжения, а буквы не складывались в слова. Но больше всего его беспокоило то, что и его собственная жена превращалась в расплывчатое пятно, в совершенно чужого для него человека.

– И когда же он вам такое сказал? – Голос леди Джейн вернул его в реальность.

– Когда я отказался выделить землю для его племянника, вот когда. И когда зять Педдера не получил от меня контракт по верфи, он тоже сказал нечто подобное.

– Да сколько лет прошло уже, – начала было леди Джейн, но сэр Джон, расстроенный, махнул рукой, давая понять, что разговор бесполезен.

– И теперь наши враги празднуют победу, – вздохнул он. – Просто уму непостижимо.

За окном разразилась настоящая буря. В этой круговерти ушло ко дну несколько пришвартованных малых кораблей, ветром с домов сдирало крыши и вырывало деревья с корнем. Подводы и телеги раскидывало в разные стороны, словно детские игрушки. Погиб замечательный гнедой жеребец мистера Лорда: из лесопилки, что неподалеку от конюшни, унесло шест, который вонзился прямо в брюхо несчастному животному. Словно вторя буре, в голове сэра Джона вся его черная меланхолия, все его надежды, воспоминания и желания закрутились в вихре, сокрушая все его представления о себе как о хорошем, порядочном человеке, способном вершить большие дела. Эта битва, происходившая в его душе, сопровождалась странным головокружением, а потом сэр Джон схватил со стола какие-то документы и потряс ими перед носом леди Джейн.

– Как это могло случиться? – спросил он, и на мгновение его голос прозвучал как рык раненого животного. – Вот, – уже тихо сказал он, перелистывая бумаги, а потом швырнул их на пол, словно они обжигали пальцы. – Это пришло сегодня утром, за подписью самого колониального секретаря. – Его всего трясло, он буквально клокотал от ярости. – Меня отзывают обратно в Лондон.

Наконец выговорившись, сэр Джон вдруг сразу как-то обмяк. Леди Джейн посмотрела на него взглядом, в котором читались и шок, и презрение. «Какой позор на весь свет, – подумал он. – Но в чем же я виноват?»

Он вспомнил, с какой помпой их принимали в Хобарте, вспомнил все эти хвалебные, льстивые речи и всеобщую радость, что наконец приехал человек, который освободит их от тирана. Но каким-то шестым чувством сэр Джон понимал, что его провал как раз и был связан с тем, что ему не удалось насадить тиранию.

– Но почему? – ледяным голосом поинтересовалась леди Джейн.