Желание сокола (ЛП)

Он убил Гийома, словно тот был всего лишь простым воином, а не наследником титула и значительного состояния. Гораздо выгоднее было бы потребовать за Гийома выкуп, а не убивать столь трусливо. Ни один нормальный человек не стал бы до неузнаваемости так калечить человека. Только какое-нибудь порождение дьявола могло решиться на подобное дело. Кто-то типа Фоко. Какая же дикая жестокость таится в душе мужчины, которого она захватила? А может, у него и нет души.

Возможно, убийство этого пленника и не будет грехом.

Девушка схватилась руками за живот. Каждый раз, когда она думала о гибели Гиойма, к горлу подкатывала желчь. В виски ударила такая острая боль, словно в нее всадили меч.

Ей никогда не свыкнуться с отсутствием Гийома. Он воспитывался в Рионне. Под опекой ее отца из маленького пажа он превратился в мужчину. А повзрослев, приобрел множество мужских обязанностей. Несмотря на то, что заботы надолго уводили его из Рионна, он всегда оставался в ее сердце.

У нее от злости вскипела кровь. Вновь разгоревшаяся ярость укрепила решимость. Да, она все еще жаждала отмщения. Стиснув зубы, Лионесс поклялась:

— Презренное отродье Сатаны, ты дорого заплатишь за содеянное.

Она задрожала от холодного порыва ветра. Решив покончить со своими усиливающимися кошмарами именно этой ночью, Лионесс поплотнее закуталась в плащ и направилась к донжону [14].

Покалывание на шее, заставило Лионесс остановиться на полпути. Кто-то или что-то наблюдало за ней. Выслеживая, словно хищник свою добычу.

Он наблюдал из своего укрытия в лесу, выжидая благоприятного момента. Фоко все еще был жив. Это ясно и без донесений его сообщника. Он нутром это чуял. В шорохе листвы слышалась мучительная издевка — он жив, он жив.

Пристально оглядывая открытое пространство земли, отделяющее стены Таньера от густого леса, человек посмотрел на донжон. Это тварь убила самого главного для него во всем свете человека и ее сына. За это Фоко придется заплатить.

Сейчас Фоко еще жив — надежно запертый в одой из башен. Но скоро — очень скоро его дьявольское сердце перестанет биться, а сам он испустит последний вздох.

Когда Фоко распрощается с жизнью, виновным в этом сочтут только одного человека. Лионесс.

Пять лет он придумывал, как разделаться с Фоко. Это время показалось ему бесконечностью. Бескрайней, унылой вечностью. Лионесс совершила фатальную ошибку, захватив убийцу в плен, вместо того, чтобы отправить его к Создателю. За это ее ожидают все муки ада.

Рис выглянул в бойницу и заметил, что солнце скрылось за горизонтом. Этот необычайно странный день заканчивался, и на душе у Риса тоже стемнело.

Фоко проклинал свое вынужденное бездействие. Праздное одиночество пробудило в его сознании непрошенные образы. Мысли, которым он ранее не позволял себя тревожить и вторгаться в свою жизнь, теперь грозили поглотить его.

Нахлынувшие воспоминания казались настолько яркими, что он мог слышать и видеть их. Бесформенные образы из прошлого преображались под влиянием нынешних событий. Рис застонал, когда ему послышался плач новорожденного ребенка. Стоны перешли в приглушенный хрип ужаса, как только в его разум вторглись вопли умирающего младенца и его матери.

Меч, проникающий в плоть, и тот не причиняет такой боли, как эти пронзительные крики, что неустанно тревожили его сознание. Ему слышались ее обвинения и ее хохот.

Она заполучила себе в мужья наивного, нетерпеливого мальчишку и играючи разрушила своей подлостью его надежды и мечты.

— Смилуйся, Господи, — его ропот эхом отразился от голых стен его пустого узилища.

Фоко вскочил на ноги и начал измерять шагами небольшое пространство своей темницы в башне. Это немного успокоило его. Однако, как бы отчаянно он этого ни хотел, полностью подавить неприятные воспоминания у него не получилось.

Прорезь бойницы манила его к себе. Увлеченный дразнящими мыслями о свободе, Рис остановился перед узким отверстием и посмотрел вниз на внутренний двор замка и внешние стены.

На ближайшей стене он заметил две одинокие фигуры. Не имея возможности услышать их разговор, он мог лишь, судя по позе, оценить настроение собеседников. Порывистые движения его захватчицы выражали ее волнение и нетерпение. В то же время сдержанные, скованные жесты мужчины выдавали с трудом сдерживаемый гнев.

Они по очереди посматривали на башню, продолжая оживленное обсуждение. Очевидно, именно он являлся объектом их спора. Пренебрежительно пожав плечами, Рис стал смотреть в другую сторону. Он заглянул за внешнюю стену.

Между донжоном и лесом лежало большое пространство расчищенной земли. Ни один отряд не смог бы незаметно приблизиться к замку. Даже его воины.

Его внимание привлек внешний двор замка. В крытых соломой хижинах зажглись огни. С тех пор, как он был дома и наслаждался умиротворенностью очага, казалось, минула вечность.

Неугасимое тепло и отрада, что Рису довелось разделять у очага родителей, однажды уже заставили его жаждать жены и собственных детей. Ужасный брак и множество преждевременных смертей давно похоронили эту детскую мечту.