Желанная

— А потом их просто ошеломляет вкус. Он скатывается по языку, сладкий и совершенный, поскольку кекс просто тает во рту. Их зубы, хрустя крошками, погружаются во влажную вкусную выпечку. Затем они закатывают глаза и стонут без остановки.

— Стонут? — Он нахмурился, сузив глаза. — Я думал, они наслаждаются.

— Да. Они и стонут от наслаждения, потому что это вкусно и потрясающе ощущается во рту. Разве ты никогда раньше не испытывал чего-то такого, от чего тебя переполняли бы эмоции? — спросила Лорен.

Он покачал головой:

— Нет, никогда.

Она вздохнула:

— Тогда я действительно хотела бы дать тебе один из моих кексов. Если бы мы сейчас находились на Земле, в моем магазине, я бы протянула тебе кекс и сказала: «Мистер…» — она замолчала и склонила голову на бок. — До меня только дошло, что не знаю твоего имени.

Он нахмурился:

— Думаю, от этого не будет никакого вреда. Меня зовут Зарн.

— Это твоя фамилия или имя?

— У меня только одно имя.

— Отлично. Зззарннн. — Не сводя с Зарна взгляда, она перекатывала его имя на языке. — Я Лорен, но ты наверняка и так уже это знаешь.

— Мне известно твое имя, — грубо признался он. — Не то чтобы это имело какое-либо значение.

Лорен не стала отвлекаться.

— Зарн, я бы хотела испечь для тебя специальный кекс, в благодарность за всё, что ты для меня сделал.

— А что я сделал, кроме как похитил тебя и посадил в эту клетку? — прорычал он.

— Когда я попросила, ты дал мне больше еды. Ты отдал мне свой плащ. — Она кивнула на плотную черную ткань, которая мешала ей замерзнуть в холодной и одинокой камере. — И ты уделил мне свое время и внимание, поговорил со мной, позволил услышать хоть чей-то голос. Благодаря тебе, я не чувствую себя такой одинокой.

— Ты же так не думаешь, — сердито ответил он.

— Да, думаю, — запротестовала Лорен. — Пожалуйста, не сердись. Я просто пыталась узнать тебя.

Зарн, казалось, слегка расслабился, по крайней мере, напряжение ушло из его широких плеч. Лорен задумалась. Он такой же большой, как воины Киндреды, время от времени приезжающие за Землю призывать невест.

— Что ты хотела бы узнать? — спросил он.

— Не знаю… чем ты увлекаешься? О чем мечтаешь?

Он помотал головой:

— У меня нет ни того, ни другого. Я родился на корабле всеотца и, скорее всего, умру здесь. Я не стремлюсь к чему-то другому.

— Это так печально, — пробормотала Лорен. — Никогда не иметь никаких надежд, не мечтать.

— Мне нужно работать, иначе я буду наказан, — ответил он.

— Хм-хм, работа не в счет. Как ты развлекаешься? Ну, знаешь, ради удовольствия?

Зарн снова помотал головой.

— Никак. Я же говорил, здесь у нас нет удовольствий.

— Совсем никаких? — Она подалась вперед. — Вы не играете в игры, не читаете книги и не смотрите кино? У вас нет домашних животных?

Она, видимо, сказала что-то не то. Внезапно его до этого открытое лицо замкнулось, и он резко встал.

— Здесь запрещено всё, что ты упомянула. Я должен идти.

— Подожди! — Она потянулась к нему, расстроенная внезапной переменой, когда, казалось бы, всё шло хорошо. — Пожалуйста, не уходи, мне жаль, если я сказала что-то не то.

Зарн посмотрел на неё, сузившиеся глаза напоминали черно-красные щели.

— Прикройся, — сказал он холодно. — У меня нет желания лицезреть твое обнаженное тело.

Осмотрев себя, Лорен обнаружила, что её плащ распахнулся, обнажив груди.

— Мне жаль, — прошептала она, поспешно прикрывшись. — Это вышло случайно. Я… я не хотела тебя обидеть.

— Я должен идти, — повторил он. У двери он снова обернулся с бесстрастным выражением на лице. — Съешь свои нутра-батончики. Они, возможно, не так хороши, как твои кексы, но помогут продержаться до тех пор, пока всеотец не пришлет за тобой.

И ушел.

Лорен с отчаянием наблюдала, как закрылась тяжелая металлическая дверь, услышала, как с другой стороны ввели код, закрывая замок. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! На её глаза навернулись слезы разочарования, она всхлипнула, потом приказала себе остановиться. Так близко! Она была настолько близка к тому, чтобы установить с ним связь, она чувствовала это. А затем… ничего.

«Что я сделала? Что сказала, чтобы расстроить его? Что его оттолкнуло?»

Она снова всхлипнула и стерла слезы уголком плаща, на котором оставался намек на его теплый аромат. Она расстроилась не просто от упущенного шанса, она действительно не хотела, чтобы он уходил. Зарн единственный человек, которого она видела, он единственный заговорил с ней. Он её единственная связь с внешним миром в этой вызывающей клаустрофобию металлической тюрьме.

«Берегись, девочка, ты застряла на инопланетном корабле, пленница Скраджей, самых плохих ублюдков во вселенной. Помимо всего прочего, тебе только не хватало заполучить самый хреновый случай Стокгольмского синдрома», — предупредила она себя.

Лорен всё понимала, но ничего не могла с собой поделать. Зарн единственный, с кем ей удалось поговорить. И она уже по нему скучала.

* * *

Зарн стоял за тяжелой пластиково-металлической дверью и слушал её всхлипывания. Он говорил себе, что ничего не чувствует, но это было не совсем так. По какой-то причине он хотел снова открыть дверь и подойти к Лорен. И тогда он…