Желчный Ангел

Он вскочил, добежал по лестнице до своего этажа и в перекошенной кепке, с мокрым лицом ворвался в квартиру.

Марго, в шелковом халате и пушистых тапках, вышла в коридор и было открыла рот, но хирург выпалил, не здороваясь:

– Мне нужно поговорить с тем чудиком, писателем, с которым мы подрались. Звони ему срочно!

– Да что стряслось? У тебя красные глаза. Ты плакал? – изумилась она.

– Я рыдал. У меня умер пациент. Срочно звони этому Сереге.

Повинуясь небывалому напору Вадима, Марго взяла телефон и, не сводя с него глаз, ткнула в контакт Миры.

– Алло, дорогая, дай мне телефон Грекова. Моему мужу он экстренно понадобился.

– Греков за Уралом, лечится от алкоголизма, – ответила Мира. – По условиям терапии у него отключен телефон. Через месяц вернется.

Марго слово в слово повторила Мирин ответ.

Вадим, со злостью швырнув на пол куртку и кепку, прямо в ботинках прошел в комнату и рухнул на диван.

– Ты и руки не помоешь, чистюля? – удивилась Маргарита.

– Бессмысленно, – произнес хирург, уставившись на двух дебильных крестьян на картине Малевича. – Все бессмысленно.

Три дня Вадим лежал на диване, не реагируя на вопросы Маргоши и жестом выпроваживая ее из комнаты. Пил йогурт, швырял пластиковые бутылки о стену, свисал головой с постели и утыкался взглядом в черную точку от затушенного бычка писателя.

«А ведь он хотел со мной поговорить с глазу на глаз, – думал со злостью, – надо же этой чертовой драке случиться!»

На третий день Марго не выдержала, присела на краешек дивана и погладила хирурга по неопрятной щетине.

– Послушай, любой врач, переживший смерть пациента, проходит пять типов эмоций: шок, отрицание, затем гнев, потом компромисс, депрессию и, наконец, принятие, исцеление. Ты застрял на первых двух стадиях – отрицания и гнева. И направляешь эти чувства на себя, на коллег, на этого мальчика Тимошу, на меня, наконец. Но никто из нас не виноват. Люди умирают.

– Но не под твоим скальпелем, не в твоих руках, – огрызнулся Вадим.

– Но ты сознательно выбрал профессию, связанную со смертью. Да, это удар по твоему самолюбию, по твоей самооценке…

Не успев договорить, Марго соскочила с дивана и отбежала к окну. Слово «самооценка» сработало как разряд молнии. Хирург рассвирепел, подпрыгнул и, разбрызгивая слюни, в ярости заорал:

– Заткнись! Ты знаешь хоть что-нибудь еще, кроме своей безмозглой самооценки? Ты колотишь бабки, произнося этот термин направо и налево! Ты затыкаешь им все дыры! От твоей болтовни людям ни жарко, ни холодно! Был твой сеанс или его не было – никто не умрет! Пустышка!

Марго вжалась в подоконник, будто облитая ледяной водой из брандспойта, и закрыла голову руками.

– Ты прав, – подключила она свой тактичный профессионализм, – моя работа не на самом краю. Но я не раз спасала людей от суицида, не раз возвращала веру в себя, в необходимость жизни…

– Чушь! – выдохнул Вадим. – Те, кто хочет совершить самоубийство, его совершают. А ты работаешь с теми, кто просто бравирует этим понятием.

– Родной, – сменила тон Марго, – ну не надо меня бичевать. Ты думаешь, мне не больно видеть тебя таким? Пожалуйста, давай просто поговорим…

Она вновь подсела к нему и прижалась к заросшей щеке теплой грудью. Хирург расслабился и несмело обнял ее за талию.

– Ия умерла из-за бриллианта, – прошептал он. – Мне было сотни предупреждений. Но я ослеп, оглох, обезумел от чертовых денег.

– Ты о чем? – отпрянула от него Маргарита.

Вадим винтовым движением снял с себя кольцо и со злостью швырнул в стену, вслед за кефирными бутылками.

– Не трожь его! – крикнул он вскочившей было Маргоше. – Это проклятие, это зло! Нужно отдать его… – Он хотел сказать «писателю», но понял, что слишком долго придется объяснять, и вместо этого просто выдохнул. – Ты должна мне верить!

Выслушав сбивчивый рассказ о драгоценном камне, с которого якобы начался финансовый успех, но пропал талант хирурга, Марго долго смотрела на жениха и даже ненароком дотронулась ладонью до его лба.

До их росписи в загсе оставалось две недели. Маргарита решила, что родит от Вадима ребенка, чего бы ей это ни стоило. Хотя еженощные досвадебные попытки успехом не увенчались. Вместе с тем помешательство хирурга на почве смерти пациента ее сильно напугало.

Она проконсультировалась с коллегами и остановилась на версии, что это редкий случай последствий психологической травмы, связанный с переносом вины на неодушевленный предмет.

Марго понаблюдала за Вадимом еще недельку, позадавала разных вопросов и убедилась в его выздоровлении. Хирург же, догадавшись, как напугал невесту своим признанием, поклялся никогда больше не продолжать этого разговора. При том, что он даже не заикнулся о месте нахождения камня, поддерживая легенду о наследстве.

Спустя пару недель, когда Маргоша, прильнув к нему телом, спросила, можно ли ей теперь носить перстень, Вадим просто ответил:

– Как тебе угодно. Но я к нему больше не подойду.