Железная маска Шлиссельбурга

«Надо будет на «ура» клич переделать, тем более он употребляется. А так здорово получилось, всех собрал. А на стенах сейчас лейб-кампанцы стоят — временно караул несут, пока я тут плюшки раздаю. Может, какую награду памятную придумать?»

Мысль понравилась, и несколько секунд Иван Антонович ее обдумывал. Затем озвучил:

— В память ночного боя и учреждения лейб-гарнизонной Шлиссельбургской команды, приказываю создать нагрудный знак, что будут носить с честью все чины оной. Эскиз его проработать самим чинам команды, как изготовить пробные экземпляры, а лучший из образцов дать мне для утверждения. А знамя лейб-гарнизона вышить супругам господ офицеров, и дамам с фрейлинами, при моем Дворе находящимся.

Иван Антонович остановился и незаметно вздохнул — не было печали, но придворные как снег наголову упали. Кроме супруги бригадира, пожаловали еще две жены офицеров, а фрейлиной стала юная сестра одного подпоручика — сироты они, вот и призрел.

— Дарую вам деньги — нижним чинам по рублю, капралам два, сержантам три целковых. Коменданту и офицерам последует от меня особая награда. И надеюсь на вашу преданность и храбрость. Возможно, нам снова придется принять бой! Не подведите! Крепость должна быть готова к обороне, а пушки стоять на позициях! Разойдись по командам!

Иван Антонович взмахом руки распустил гарнизон, тут же последовали громкие приказы капралов и сержантов. Для всех нашлись дела — офицеры снова расставили караулы, у арсенала трудились артиллеристы — на допотопных колодах с колесиками устанавливали бронзовые пушки времен «первой Нарвы». В мастерской застучали молотки — всем нашлась работа или служба, только он стоял в тени и напряженно размышлял, разглядывая стены внутренней цитадели. Там в казематах с утра изрядно добавилось узников — полдесятка измайловцев и конногвардейцев наотрез отказались принимать ему присягу, причем двое злостно, именуя Иоанна Антоновича «колодником», не имеющим прав на престол, так как таковых он лишился малолетним по указу императрицы Елизаветы Петровны.

«Дискуссия» он сам закончил жестоким решением — приказал повесить «идейных оппонентов», что и было немедленно выполнено. Гвардейцы моментально присмирели — вместе с моряками присягу принесли в церкви, и крест на том пылко целовали. Вначале он воспринял это как мимикрию, но все разъяснилось — дворяне подписание присяжных листов на верность и служение императору Иоанну Антоновичу просто не воспринимали как измену царице и державе.

«Дело вполне житейское — дали клятву «голштинцу» Петру Федоровичу, так и что? Он ведь не символизировался с Россией в их мозгах. Свергли с престола царя гвардейцы — обыденное дело, недаром это время историки называют «эпохой дворцовых переворотов» — так ведь уклад жизни не изменился. Только меры против «двоецарствия» приняли кардинальные — скончался государь-император вскоре, дабы не было соблазна его снова возвести на трон. Ведь как не крути — прав у покойного Петра на престол российский на порядок больше, чем у его «безутешной вдовицы» Екатерины Алексеевны. Даже у Павла, что вряд ли его сын, а прижитый бастард, и то претензий на скипетр и державу больше, чем у мамаши.

А со мной для Екатерины вообще сплошная головная боль вышла. Как ни крути, но «безымянный узник», которого презрительно именовали «Григорием» самый законный император не только для перечисленной троицы, но и для самой Елизаветы Петровны. Во-первых, мальчик рожден в законном браке, в отличие от «нагуленной» до венчания «дщери Петровой. Во-вторых; ее указ о лишении всех прав на престол Иоанна Антоновича со дня смерти беспутной царицы потерял любую юридическую силу — недаром в пользу узника дворяне за последние два года организовывали заговоры один за другим. Так что не было у Като выбора — или умертвить меня любым приемлемым способом, или рано или поздно самой слететь с престола.

Сейчас Фике проклинает гуманизм покойной царицы, которая оставила жизнь мальчику, надеясь, что жестокие условия заключения его погубят. И ошиблась — парень вырос в тюрьме и приобрел серьезные навыки выживания в одиночной камере. Потому у Екатерины не оставалась выбора — чтобы усидеть на престоле, необходимо умертвить «Ивашку» любым пристойным для ее репутации способом, так что Мирович подвернулся под руку весьма кстати. «Кукловоды» провернули свою аферу, используя его для этой цели, а потом казнили после суда.

Вышло вполне пристойно — обществу был показан «злодей», а то, что его появление заранее предусматривалось, а «инструкции» огласке не подлежали, то настоящие организаторы убийства царя остались безнаказанными, как исполнители. Последних вознаградили, но тайно — выдали позже по семь тысяч рублей и произвели в майорские чины, даровав «премьера» Власьеву и «секунда» Чекину. Для Като эти деньги сущий мизер, могла бы тысяч сто отвалить, а то и миллион — услугу ведь величайшую оказали. А она с ними повела себя как мелочная торговка на «кошачьем рынке» — и тут решила «экономно» рассчитаться.