Железная маска Шлиссельбурга

Вот уже два года Василий Иванович являлся настоящим руководителем Тайной экспедиции, так как граф Панин был чрезвычайно ленивым от природы, и в повседневные дела старался не вмешиваться, проводя время в самой пошлой праздности.

— Галера «Саламандра», что в вашей экспедиции участвовала, два часа тому назад как в Кронштадт ушла. С нее сошло четыре десятка измайловцев и конногвардейцев, и, что характерно, пока только семь человек из них сами пришли в Тайную экспедицию и все-все рассказали о случившемся конфузе. Остальных наши людишки по всему городу ищут, но они попрятались, затаились и выжидают. Но кое-кто из них к злословию прибегнул. Слухи по столице пошли, причем все гнусные, на измену народ подбивающие — о вхождении на престол Иоанна Антоновича.

— Вот как?! Не успел…

Алехан, словно постаревший на десять лет, бессильно опустился на диванчик. Обмотанное окровавленной тряпкой плечо надрывно болело, свинцовая пуля крепко засела в лопатке. Нужно было идти к лекарю, но дело, прежде всего, и он поторопился прибыть в Санкт-Петербург, чтобы успеть предупредить о случившейся беде.

Спасся Алексей Орлов необыкновенным чудом — когда пушки в третий раз прошлись вдоль стен смертоносным свинцовым ливнем, он упал на землю, опередив брата. А когда поднял голову, увидел остекленевшие глаза Григория, белый мундир на груди был изорван, кровавая каша переломанных ребер — брат был убит наповал, и даже не бился в предсмертной агонии. Легко умер — в атаке, на рывке!

Алехан воевал, а потому сразу понял, что их замысел с треском провалился. О том чтобы лихим наскоком взять крепость, речи уже не шло. Потому, что на стенах была не малочисленная команда мятежного подпоручика, а пехотная рота, не меньше, судя по частым выстрелам из фузей. И с правильно расставленными орудиями — любой приступ, даже самый отчаянный, отбивался от стен фланкирующим огнем.

Вся армия царя Петра штурмовала Нотебург неделю — и не им было лезть на стены с одним эскадроном — поспешили они в горячности и жестоко расплатились за ошибки.

Но кто же знал?!

Алехан рванулся к берегу, и сильный удар в плечо сзади, свалил его уже в воду. Лежавший за прибрежными камнями конногвардеец помог снять мундир и перевязал плечо. А дальше началось самое страшное — матросы галеры, наслушавшись посулов «Ивашки» (назвать узника Иоанном Антоновичем даже под угрозой смерти бы не стал), изменили. Этого и следовало ожидать — вражда флотских к гвардии была стародавняя, и выпукло проявилась в дни переворота 1762 года. Лишь своевременное прибытие адмирала Талызина в Кронштадт не дало Петру Федоровичу возможности в нем укрепиться — император просто опоздал с принятием спасительного решения, предложенного фельдмаршалом Минихом.

Поняв, что его безоружного и раненного сейчас схватят, Алехан бросился в холодную невскую воду, благо над ней еще стелился легкий туман. Сильное течение подхватило его, сколько он находился в реке, сам не помнил, но однозначно долго. Вынесло среднего из братьев Орловых прямо на берег, далеко от форштадта, занятого мятежными «смоленцами». А вот дальше события стали многозначительными…

— Как вы добрались до столицы, Алексей Григорьевич? Может что-то узнали про мятежников?

— Не знаю я про них ничего, на берег еле выплыл, когда бежал. Могу только сказать, кто ими командует сейчас…

— Это мы знаем — полковник Римский-Корсаков, уже получивший от царя Ивашки» бригадирский чин, — усмехнулся генерал Суворов, но увидев мучительную гримасу насмешки на лице Орлова, моментально насторожился и тихо спросил:

— И кто принял над ними командование? Вы увидели кого-то из генералов, что перешли на сторону «Григория»?

— Фельдмаршала Миниха собственной персоной. Ехал по дороге в сопровождении адъютанта и десятка драгун. С ними был один из офицеров Шлиссельбургского гарнизона, имени не знаю, видел раз мельком. Вроде из наших остзейских немцев…

— Поручик Тизенгаузен, такой там один, — задумчиво кивнул Василий Иванович, прикусив губу. В эту секунду он начал отчетливо осознавать, что если не принять экстренных мер, то ситуация может выйти из-под контроля в ближайшие дни, если не часы.

Появление на шахматной доске разыгранной партии, такой крупной фигуры как Миних, подрывала надежные пока позиции сторонников Екатерины Алексеевны. Фельдмаршал был стар — ему пошел 81 год, но до сих пор физически крепок, по донесениям соблазнил статс-даму и фрейлину двора, удалось перехватить их любовную переписку. Женщины им восхищаются — действительно угрюмый воин, со столь извилистым жизненным путем манил прекрасных дам к себе своей загадочностью и характером. В нем чувствовался человек, способный совершить поступок, на который многие не в состоянии решится, боясь проигрыша.