Читаем Железная монета полностью

Железная монета

Создатель этой книги — Олав Магнус,Священник, верный Риму в грозный век,Когда весь Север обратился к Гусу,Уиклифу и Лютеру. РасставшисьС Большой Медведицей, по вечерам,В Италии, он находил отраду,Пиша историю своих краевИ дополняя россказнями даты.Однажды — лишь однажды! — я держалВ руках ту книжицу. Года не стерлиПергаментный старинный переплет,Курсив, неотразимые гравюрыНа меди и добротные столбцыЛатыни. Помню то прикосновенье.О непрочтенный и бесценный том,Твоя недосягаемая вечностьТем вечером ступила в ГераклитовПоток, опять смывающий меня.

За чтением "И Цзин"

Грядущее вовеки нерушимо,Как прожитое. Все, что ни случится, —Лишь потайная буква на странице,Заговоренной и неразрешимой,А книга — время. Вышедший из двериДавно вернулся. Бытие земное —Все в будущем, лежащем за спиною.Находки в мире нет. И нет потери.Но не сдавайся. Мрак в застенке этом.Плотна его стальная паутина.Но в лабиринте есть проход единыйС нечаянным, чуть видимым просветом.Путь неуклонен, как стрела тугая.Но Бог в щели застыл, подстерегая.

Хуан Крисостомо Лафинур (1797–1824)

Трактаты Локка, полки книгочея,Двор, выложенный шахматной доскою,И возникающее под рукою:"Меж вечных лавров — бледная лилея".Когда клонюсь над чередой ночноюСвоих теней, мне видятся порядкиРазбитые и яростные схватки.С тобою, Лафинур, встает иное.Ты подбираешь аргументы к фразам,С моим отцом продолжив спор старинныйИ защищаясь ложною доктринойО вечных формах, что хранит наш разум.И правишь черновик — вот этот самый! —С той стороны зеркальной амальгамы.

Гераклит

Неверным шагом мерит ГераклитЭфесский вечер, старика заставший,Желаниям его наперекор,На берегу беззвучного потока,Чье русло и названье он забыл.Двуликий Янус. Тополиный шелест.Он смотрится в бегущее зерцалоИ ловит и в уме шлифует мысль,Которую людские поколеньяНе позабудут. Голос произносит:"Никто не ступит дважды в воды той жеРеки". Он умолкает, понимаяВ священном трепете, что он и сам — —Река в безостановочном теченье.Он пробует припомнить это утроИ ночь и вечер перед ней. Нет сил.Он вновь роняет фразу, различаяЕе отчетливый грядущий шрифтНа развороте Бернетова тома.Он в греческом беспомощен, и Янус,Властитель входов, это римский бог.Ни прошлого, ни нынешнего дняНет у него, придуманного некимСедым прохожим возле Красных Кедров,А тот прохожий ткет свой пятистопник,Чтобы не думать о родных краяхИ лицах. Одного из них не стало.

Ист-Лэнсинг, 1976