Железная стена. Израиль и арабский мир

Обсуждение ядерной проблемы проходило вне рамок этих официальных политических институтов в кругу высокопоставленных политиков, военных и чиновников. Вопрос заключался не в том, на чем строить свою оборону - на обычных вооружениях или на ядерном оружии. Всем было ясно, что Израиль должен продолжать защищаться обычными вооружениями. Спор шел скорее о приоритетах в обороне, о распределении ограниченных ресурсов и о темпах развития ядерной программы. На одной стороне были те, кто считал, что Израиль должен вкладывать значительные средства в развитие потенциала по производству ядерного оружия. Их цель заключалась в том, чтобы в случае появления в регионе ядерного оружия Израиль не остался без потенциала ядерного сдерживания. На другой стороне были те, кто считал, что опасность того, что арабы обойдут Израиль в технологической и ядерной сферах, очень мала и что основную часть оборонного бюджета следует вкладывать в укрепление ЦАХАЛа. Такого мнения придерживалось подавляющее большинство высокопоставленных израильских военных. Такого же мнения придерживался и Игаль Аллон, лидер "Ахдут ха-авода" и бывший военачальник. Аллон очень низко оценивал военный потенциал арабов, продолжал мечтать о территориальной экспансии и стал самым откровенным защитником традиционной доктрины конвенционального сдерживания.

Однако при принятии решения о Димоне Бен-Гурион консультировался лишь с несколькими старшими коллегами из своей партии. На всеобщих выборах в ноябре 1959 г. Абба Эбан, Моше Даян и Шимон Перес были избраны в Кнессет по списку Мапай. Эбан вошел в состав нового правительства в качестве министра без портфеля, Даян стал министром сельского хозяйства, а Перес был переведен с поста генерального директора на должность заместителя министра обороны. Голда Меир, оставшаяся на посту министра иностранных дел, была крайне недовольна молодыми выскочками и опасалась их посягательств на свой участок. Леви Эшколь остался на посту министра финансов, а Пинхас Сапир - на посту министра торговли и промышленности.

Отношение министров Мапай к ядерному проекту в Димоне разделилось. Одна группа считала, что этот проект должен быть реализован любой ценой. В нее входили Бен-Гурион, Перес и, после некоторого скепсиса, Даян. Вторая группа, не выступая против, сомневалась в необходимости строительства атомной станции в масштабах Димоны и предупреждала, что затраты будут астрономическими и, возможно, разрушительными для израильской экономики. В эту группу входили Эшколь и Сапир. Третья группа хотела использовать Димону для переговоров с американцами. Идея заключалась в том, чтобы дать понять американцам, что Израиль может быть вынужден пойти по пути ядерного сдерживания, если Америка не согласится поставлять Израилю современное оружие в количестве, достаточном для поддержания баланса сил между ним и его арабскими противниками. В эту группу входили Голда Меир и Абба Эбан, которые в целом были согласны с мнением высокопоставленных чиновников Министерства иностранных дел. Эбан однажды назвал реактор «огромным аллигатором, застрявшим на суше». Несмотря на внутреннюю оппозицию и оговорки, Бен-Гурион и Перес продолжили разработку ядерного реактора в Димоне и производство ракет дальнего радиуса действия, которые также были необходимы для создания надежного ядерного оружия.

Первый вызов ядерным амбициям Израиля был брошен в декабре 1960 г., в сумерках между администрациями Эйзенхауэра и Кеннеди. В Израиле действовала жесткая военная цензура, но в западных газетах стали появляться слухи о том, что Израиль строит ядерный реактор, который позволит ему начать производство ядерного оружия примерно через пять лет. Американские самолеты-разведчики U-2 обнаружили, что завод в Димоне, который официально назывался текстильной фабрикой, является крупным и строго охраняемым ядерным объектом. Сообщения в прессе вызвали удивление и подозрение в официальных кругах и осуждение в арабских странах. Правительство США хотело знать, планирует ли Израиль производить ядерное оружие.

В ответ на это Бен-Гурион 21 декабря выступил в Кнессете с тщательно сформулированным заявлением. Он впервые и к удивлению израильской общественности признал, что Израиль ведет строительство исследовательского реактора мощностью 24 тепловых мегаватта, но подчеркнул, что реактор "предназначен исключительно для мирных целей", и что, по его оценкам, строительство займет три-четыре года. Он отверг сообщение о том, что Израиль создает бомбу, как "преднамеренную или невольную неправду". Это заявление было правдивым в той мере, в какой оно соответствовало действительности. В то время, когда оно было сделано, Израиль, конечно, не производил ядерного оружия. Но важно, что Бен-Гурион не дал никаких обещаний относительно будущего. Он не сказал, что Израиль не намерен производить ядерное оружие. Он также не предложил поставить израильский реактор под охрану Международного агентства по атомной энергии. Его заявление было сделано так, чтобы дать как можно меньше информации и оставить все возможные варианты.