Железная стена. Израиль и арабский мир

В ответ американцы стали запрашивать дополнительную информацию и пытаться прояснить долгосрочные намерения Израиля. Джон Кеннеди был приверженцем глобальной политики нераспространения, и с самого начала он занял жесткую позицию, призванную добиться от Израиля обещания не производить ядерное оружие и открыть Димону для международных инспекций. Кеннеди и Бен-Гурион провели частную встречу в нью-йоркском отеле "Уолдорф Астория" 30 мая 1961 года. В стране росла оппозиция Димоне, в том числе со стороны Леви Эшколя и Иссера Хареля, поэтому Бен-Гурион приехал, опасаясь худшего. Но встреча с молодым американским президентом прошла гораздо лучше, чем ожидалось. После краткого обмена любезностями лидеры двух стран погрузились в обсуждение израильского ядерного реактора. Израиль пригласил двух выдающихся еврейско-американских физиков посетить Димону, и Кеннеди назвал их отчет очень полезным. Он, по-видимому, был удовлетворен тем, что реактор предназначен исключительно для мирных целей, и просто предложил, что подобно тому, как "женщина должна быть не только добродетельной, но и иметь видимость добродетели", цели Израиля должны быть не только мирными, но и восприниматься другими странами как таковые.

На встрече обсуждался и ряд других вопросов. Бен-Гурион сделал обзор проблемы безопасности Израиля, подчеркнув ее уникальный характер. По его словам, официально объявленной целью Насера является уничтожение Израиля. Таким образом, проблема безопасности Израиля не имеет аналогов в мире. На карту была поставлена не только независимость страны и контроль над ее территорией, но и сами жизни ее народа. Ведь если Насеру удастся победить Израиль, он поступит с его народом так же, как Гитлер поступил с шестью миллионами евреев Европы. Бен-Гурион обратился к Кеннеди с просьбой о поставке ракет класса "земля-воздух" Hawk. Он объяснил, что эти ракеты имеют решающее значение для безопасности Израиля, поскольку его территория мала и узка, а также потому, что у него всего три аэродрома по сравнению с двадцатью шестью аэродромами в ОАР. Кеннеди ответил, что в соответствии с условиями Трехсторонней декларации Соединенные Штаты привержены делу обеспечения безопасности Израиля и поэтому заинтересованы в том, чтобы Израиль не оказался в ситуации, располагающей к агрессии. Что касается вооружений, то политика Америки остается неизменной. Она стремилась не вмешиваться в эту сферу в качестве основного поставщика оружия. Опасность поставки ракет Израилю заключалась в том, что другая сторона получит ракеты и произойдет ракетная эскалация. Ситуация была бы иной, если бы Израиль был поставлен в невыгодное положение. Поэтому, хотя Кеннеди и не смог удовлетворить просьбу о поставках ракет Hawk, он пообещал постоянно следить за военным балансом между Израилем и его противниками.

Далее Бен-Гурион предложил принять совместную декларацию США и СССР, гарантирующую сохранение существующих границ на Ближнем Востоке. Кеннеди ответил, что Советский Союз вряд ли согласится на такую совместную декларацию, не в последнюю очередь потому, что существующие границы неприемлемы для арабов. Затем Кеннеди поднял вопрос о палестинских беженцах. Он был тронут их бедственным положением и надеялся, что жест Израиля откроет путь к урегулированию арабо-израильского спора. По его словам, Палестинская согласительная комиссия (ПКС) ООН вскоре обратится к заинтересованным странам с предложением найти решение, которое будет включать в себя репатриацию, переселение в арабские страны и миграцию беженцев в страны вне арабского мира. Бен-Гурион твердо заявил, что комиссия потерпит неудачу, поскольку арабским государствам безразлично, что будет с беженцами. "Они рассматривают их просто как лучшее оружие для борьбы с нами", - сказал он. "Если им удастся вернуть беженцев в Израиль, это создаст критическую ситуацию. Мы будем окружены со всех сторон, и они смогут нас уничтожить. Это то, чего они хотят". Кеннеди признал, что, возможно, арабские страны не согласятся ни на что реалистичное, но он предпочел бы, чтобы ответственность за неудачу не лежала на Израиле. Беседа закончилась на радостной ноте согласия: президент сказал, что "благословен миротворец", а премьер-министр ответил, что в случае достижения мира будет легко решить проблему беженцев. В целом, с точки зрения премьер-министра, встреча прошла успешно. Ядерный реактор был спасен, по крайней мере, на время.