Железная стена. Израиль и арабский мир

Сдвиг трудового сионизма в сторону предпосылок и стратегии "железной стены" лучше всего иллюстрирует карьера Давида Бен-Гуриона (1886-1973), создателя военной мощи Ишува и основателя государства Израиль. Родившись под именем Давид Грин в польском городе Плонске, он уже в раннем возрасте проявил страстную приверженность социализму и сионизму и в 1906 г. уехал в Палестину, чтобы работать на ферме. Вначале он активно участвовал в социалистической сионистской партии Поале Цион, которая в 1919 г. объединилась с другими группами в Ахдут ха-аводах, а в 1930 г. слилась с Хапоэль Хацаир и образовала Мапай - Израильскую партию труда. Он быстро занял видное политическое положение в профсоюзном движении, Партии труда и сионистском движении. С 1921 по 1935 г. он занимал пост генерального секретаря Гистадрута, Всеобщей федерации труда в Палестине. В 1935 г. он был избран председателем Исполнительного совета Еврейского агентства и занимал этот пост до образования государства Израиль в 1948 г. С 1948 г. и до своей отставки в 1963 г., за исключением одного короткого промежутка времени, он занимал посты премьер-министра и министра обороны Израиля.

На протяжении всей своей долгой политической карьеры Бен-Гурион глубоко и постоянно занимался арабским вопросом. Он часто выступал по этому вопросу, опубликовал бесчисленное количество статей и книг. Однако изучение этих материалов - занятие в значительной степени бесполезное, поскольку между его публичными высказываниями по арабскому вопросу и его личными убеждениями лежала огромная пропасть, а сам он был прежде всего прагматичным политиком. Публичные высказывания Бен-Гуриона в 1920-х - начале 1930-х годов, как правило, соответствовали официальной позиции рабочего движения, которое считало, что арабы Палестины не представляют собой отдельного национального образования, а являются частью арабской нации, и что, кроме того, нет никакого внутреннего конфликта между интересами арабов Палестины и интересами сионистов. Единственный конфликт сионизма, утверждали социалисты, - это классовый конфликт с арабскими землевладельцами и эффендистами, который разрешится, когда арабские крестьяне поймут, что их истинные интересы совпадают с интересами еврейского рабочего класса.

В частном порядке Бен-Гурион не разделял ни этого классового анализа, ни его оптимистического прогноза. Его подход к арабской проблеме отличался непоколебимым реализмом. Уже будучи сельскохозяйственным рабочим, он осознал остроту проблемы. Его опасения и тревоги усилились, когда он понял, что арабская оппозиция имеет под собой принципиальную основу и что она равнозначна полному неприятию всего сионистского предприятия. Таким образом, уже на раннем этапе своей карьеры Бен-Гурион пришел к выводу, что конфликт между сионизмом и арабами неизбежен и представляет собой грозную проблему.

Осознание силы арабской оппозиции заставило Бен-Гуриона искать поддержку внешней державы, чтобы компенсировать слабость сионистского движения. Его ориентация на великую державу была скорее практической, чем идеологической. На протяжении своей карьеры он выступал за османскую, британскую и американскую ориентацию. Изменения в ориентации диктовались ростом и падением влияния этих великих держав. Когда Великобритания вытеснила Османскую империю из числа доминирующих держав в Палестине, он вслед за Хаимом Вейцманом стал выступать за союз с Великобританией. Действительно, для Бен-Гуриона союз с Великобританией был непременным условием успеха сионизма. Сотрудничество с Великобританией он считал более важным, чем сотрудничество с арабами. Многие предложения, которые он делал арабам, исходили не из реальных убеждений, а для того, чтобы угодить англичанам. Британцы хотели добиться взаимопонимания между евреями и арабами, поэтому Бен-Гурион хотел быть видимым, что он работает в этом направлении, даже если его предложения не имели шансов быть принятыми арабами. Об антиимпериалистическом союзе с арабами, по его мнению, не могло быть и речи, хотя социалистическая идеология указывала именно в этом направлении.

Арабское восстание, вспыхнувшее в апреле 1936 г., стало поворотным пунктом в эволюции отношения Бен-Гуриона к арабской проблеме. Впервые он открыто признал национальный характер арабской оппозиции сионизму. Существует большой конфликт, - заявил он 19 мая 1936 г. на заседании руководства Еврейского агентства. "Мы и они хотим одного и того же: мы оба хотим Палестину. И в этом заключается основной конфликт". 9 Поскольку идеологически он был менее скован, чем его коллеги, он был готов признать, что в политическом плане они были агрессорами, а арабы защищались. Но признание глубинного характера арабского восстания не склонило его к переговорам и компромиссам. Напротив, он пришел к выводу, что конфликт может быть разрешен только войной, а не дипломатией.