Железная стена. Израиль и арабский мир

Сирийцы отказались от Кэмп-Дэвида, поскольку для них это место было местом капитуляции Анвара Садата перед Менахемом Бегином, а также от Уай-Ривер, поскольку не хотели идти по стопам Ясира Арафата. Поэтому было найдено альтернативное место - учебный центр Управления по работе с персоналом США (U.S. Fish and Wildlife Center) в окрестностях Шепердстауна. Переговоры начались 3 января 2000 г. и продолжались семь дней. Для больших израильской, сирийской и американской делегаций были выделены отдельные крылья с отдельными часами приема пищи.

Мартин Индик, помощник госсекретаря США по делам Ближнего Востока, отправился встречать премьер-министра по прибытии на базу ВВС Эндрюс. Он испытывал огромное чувство предвкушения: после семи лет фальстартов казалось, что они наконец-то стоят на пороге израильско-сирийского мирного соглашения. Обычно, когда открываются люки, первым из них выходит глава государства. Однако в данном случае к нему спустился помощник и пригласил Индика присоединиться к премьер-министру в самолете. Барак застыл в своем кресле в стареющем "Боинге-747", и Индыку пришлось уговаривать его выйти к очереди встречающих и кортежу, ожидавшему на асфальте. "Я не могу этого сделать, потому что мои политические обстоятельства изменились", - сказал Барак своему недоверчивому хозяину. Это была отсылка к обсуждавшемуся в Кнессете закону о референдуме на Голанах, согласно которому для одобрения любых территориальных уступок на Голанах требовалось абсолютное большинство зарегистрированных израильских избирателей, а не простое большинство тех, кто действительно проголосовал на референдуме. Опросчики предупредили Барака, что он не располагает большинством голосов и должен что-то предпринять, чтобы переломить негативные настроения. Барак объяснил Индику свое затруднительное положение: "Если я сейчас возьму на себя обязательства по полному выводу войск, то израильский народ решит, что я отказываюсь от всего, прежде чем я узнаю, что получу взамен. . . . Я не могу выглядеть фрайером перед своим народом". Фриер - это разговорное ивритское слово, означающее "лох", слабый, наивный и жалкий человек. Таким образом, желание создать у себя дома образ жесткого человека стало ключевым моментом в поведении Барака во время конференции в Шепердстауне. Не подозревая о том, что американцы получили результаты опроса, Барак решил, что полный уход Израиля с Голанских высот вызовет широкую оппозицию внутри страны. Наиболее ожесточенную оппозицию вызвал отказ Израиля от контроля над водной линией вокруг Галилейского моря.

Вопреки всем предыдущим договоренностям, Барак настаивал на том, чтобы в первые дни обсуждались только два основных вопроса - безопасность и нормализация отношений, а границы и водные ресурсы были оставлены на второй этап. Фарук аш-Шара, напротив, проявил несвойственную ему гибкость по всем вопросам. Он подтвердил слова Риада Дауди, сказанные генералу Саги во время их тайных встреч, а именно, что как только Израиль согласится с принципом границ 1967 года, Сирия будет готова вести переговоры о деталях нового размещения. Он также подтвердил, что Сирия признает суверенитет Израиля над водой в озере. Но это было похоже на разговор с кирпичной стеной. Барак не уполномочил никого из своей команды принять границы 1967 года, что бы ни предлагали сирийцы. Как будто отказ от прежних договоренностей был недостаточен, Барак выдвинул новое требование, которое не стояло на повестке дня: согласие Сирии на возобновление мирных переговоров между Израилем и Ливаном. Уклончивость Барака напрягала терпение самого терпеливого из американских президентов. В своих мемуарах президент Клинтон так описывает первые несколько дней:

Сирийцы приехали в Шепердстаун в позитивном и гибком настроении, стремясь к достижению соглашения. В отличие от них Барак, упорно настаивавший на переговорах, решил, видимо, на основании данных опросов, что ему необходимо несколько дней притормозить процесс, чтобы убедить израильскую общественность в том, что он является жестким переговорщиком. Он хотел, чтобы я использовал свои хорошие отношения с Шарой и Асадом для того, чтобы сирийцы были довольны, а он в это время говорил как можно меньше во время навязанного ему периода ожидания.

 

Я был, мягко говоря, разочарован.