Железная цепь

Сегодня убийца мог позволить себе выбирать; он отверг нескольких Сумеречных охотников и остановился на темноволосой девушке в вечернем туалете, спешившей домой после какой-то пирушки. Ее длинные черные волосы были распущены, в шелковистых прядях поблескивали снежинки.

Другие тоже обращали на нее внимание. Но ему было нужно от нее вовсе не то, о чем думали простые мужчины. Даже с такого расстояния он чувствовал ее силу.

Девушка завернула за угол и вышла на Хай-Холборн, широкую улицу, на которой располагались в основном адвокатские конторы. Он держался в отдалении, прячась за спинами прохожих – клерков и лавочников. Девушка покинула оживленную Хай-Холборн, и когда они очутились на тихой, безлюдной улице, он ускорил шаг.

Она так и не заметила его. Она до самого последнего момента не знала, что жить ей оставалось всего несколько минут.

Когда она очутилась в тени церкви, он набросился на нее, как волк на добычу.

К его изумлению, она пыталась защищаться. Нет, не просто пыталась – она яростно сражалась, вырывалась, пинала его, била локтями, кулаками, пока он неловко тыкал своим оружием. Ему удалось лишь оцарапать ее. На девственно чистый снег капала алая кровь, но этого было недостаточно, чтобы лишить ее жизни.

Он замахнулся, чтобы перерезать жертве горло, но она нырнула под лезвие и пнула его в щиколотку. Он потерял равновесие, а она, воспользовавшись его замешательством, побежала прочь. Убийца, сжимая нож в трясущейся руке, устремился в погоню.

10 Проклятая земля

«Прочь! В эту ночь светла душа! Не плакать мне о ней!

Меж ангелов пою, спеша, пэан далеких дней.

Пусть звон молчит, пусть не смутит, в ее мечтах, вдали,

Ту, что плывет к лучам высот от проклятой земли,

К друзьям на зов, от всех врагов (и сон земной исчез)!

Из ада в высь несись, несись – к сиянию небес,

Из мглы, где стон, туда, где трон властителя небес![34]»

Эдгар Аллан По, «Линор»

– Джеймс!

Кто-то сидел у него на груди, придавив его к кровати. Джеймс бестолково размахивал руками и извивался, пытаясь стряхнуть с себя страшное существо. Он еще не очнулся от кошмарного сна. Фальшивое воспоминание казалось таким реальным; его снова снедали дьявольские чувства, ненависть, жажда крови, и вместе с тем ужас, который сдавливал грудь, не давал дышать…

– Джеймс, прошу тебя!

Он открыл глаза.

Комната вращалась перед глазами. Он лежал на своей кровати, запутавшись во влажных от пота простынях, подушки валялись на полу. Окно было слегка приоткрыто, и в спальне стоял лютый холод. Кто-то держал его за плечи – Корделия. Видимо, она прижала его к кровати, чтобы он не скатился на пол. Сорочка сползла с ее плеча, волосы цвета красного дерева были распущены и струились по ее плечам и спине, как багровая река.

– Джеймс? – шепотом повторила она.

Ему что-то снилось, что-то гадкое и грязное, но жуткое впечатление постепенно рассеивалось, подобно тому, как рассеивается туман с рассветом. Он находился в реальном мире. В спальне, где было так холодно, что изо рта вырывались облачка пара. На ночном столике Джеймс заметил пустую бутылочку из-под снотворной настойки – он еще чувствовал во рту горький привкус. Корделия сидела напротив него на кровати и не сводила с него взгляда огромных карих глаз. Она дрожала – наверное, замерзла.

– Со мной все в порядке. – Он не узнал собственный голос, грубый, сиплый. – Маргаритка…

Джеймс сел, привлек ее к себе, нашарил скомканное одеяло. Ему хотелось ее согреть, но как только она легла рядом и прижалась к нему, он понял, что все будет наоборот. У него зуб на зуб не попадал от холода, а Корделия буквально излучала жар. Стоило ему прикоснуться к ней, и он мгновенно согрелся. Ее тело было горячим и нежным под тонкой сорочкой. Он никогда, ни разу за всю свою жизнь не видел девушку в одной сорочке и, естественно, даже не мог представить себе, каково это – обнимать полуобнаженную женщину. Это было прекрасно.

Он обнимал ее за талию. Она лежала очень тихо, глядя на него с некоторым удивлением, но без трепета. Стесняться и волноваться могли другие девушки, кто угодно, только не Маргаритка. Она была такой красивой, такой ласковой. Она пошевелилась, прижалась к нему теснее, и ему невольно вспомнился тот вечер, когда она попросила его помочь снять свадебное платье. Тогда Джеймс заставил себя отвести взгляд, но он до сих пор помнил ее фигуру под золотой тканью. А теперь он мог чувствовать все изгибы ее тела, тонкую талию, крутые бедра… словно скрипка, подумал он.