Железная цепь

Подошли остальные, и в свете колдовского огня Корделия почувствовала себя увереннее. Анна поддела тряпки носком сапога, потом опустилась на корточки, чтобы рассмотреть вещи внимательнее, кончиками пальцев взяла кусок светлой ткани, похожий на накидку. Внезапно она нахмурилась.

– Эта шаль была на Филомене, когда она ушла из моей квартиры.

Томас подцепил кинжалом другую тряпку, черную, и поднял ее повыше.

– А это плащ. С кровавыми пятнами…

Люси протянула руку.

– Можно мне взглянуть на шаль… пожалуйста…

Анна подала ей грязную, изорванную шаль из светлого кашемира. Джеймс сделал шаг назад, а Люси сжала шаль в кулаке, и губы ее беззвучно зашевелились. Корделия думала, что она знает Люси едва ли не лучше всех, но такой она свою подругу никогда не видела – напряженной, сосредоточенной, погруженной в себя.

Воздух замерцал, Люси подняла голову, и в ее глазах Корделия увидела отражение потустороннего света – как будто в ее зрачках загорелись две свечи.

– Филомена, – заговорила Люси. – Филомена, это ты?

Светлое облако принимало форму, подобно наброску, выходящему из-под руки художника. Длинное желтое платье, забрызганная кровью белая туфелька на стройной ноге. Холодный ветерок шевелил длинные черные волосы. Призрак убитой девушки парил в воздухе, закутавшись в полупрозрачную призрачную шаль.

Филомена ди Анджело.

– Mi sono persa. Ho tanto freddo, – голосом, полным отчаяния, прошептал призрак. «Я заблудилась. Мне так холодно».

Корделия бросила быстрый взгляд на озадаченные лица своих спутников. Видимо, кроме нее, никто здесь не знал итальянского языка.

– Ты среди друзей, Филомена, – ласково произнесла она.

– Я должна была уйти из этого мира, – сказала призрачная девушка по-английски. – Вы призвали меня. Зачем?

– Мы хотим справедливости, – ответила Люси. – Ты не должна была умереть. Кто это сделал?

Филомена пристально смотрела на них сверху вниз, и Корделия почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Она никогда не задумывалась о том, как жутко было Люси и Джеймсу, когда они видели мертвых. Это были не просто полупрозрачные фигуры людей. Они действительно принадлежали к иному миру. Глаза Филомены, при жизни черные, теперь стали совершенно белыми – радужные оболочки исчезли, остались только две крошечные точки зрачков.

– Он появился из теней. В руке у него был нож. Я дралась с ним. Ранила его. У него пошла кровь. Красная кровь, как у человека. Но его глаза… – Рот Филомены скривился, странно растянулся. – Они были полны ненависти. Безграничной ненависти.

Корделия покосилась на Джеймса. «Меня охватила ярость, ненависть, подобная той, которую я чувствовал прежде только в царстве Велиала. Это была нечеловеческая ненависть».

– Здесь его кровь, – шептала Филомена. Ее взгляд остановился на Томасе, который держал черный плащ. – Я пролила ее, но недостаточно. Я оказалась недостаточно сильной. Он забрал у меня все. Мою силу, мою жизнь. – Темные волосы упали Филомене на лицо. – Я не смогла одолеть его.

– Это не твоя вина, Филомена, – заговорила Корделия. – Ты сражалась отважно. Но скажи нам, кто это был? Чародей? Сумеречный охотник?

Филомена резко повернула к ней голову. Глаза ее изменили форму, стали неестественно огромными и совершенно круглыми.

– Per quale motivo sono stata abbandonata, lasciata sola a farmi massacrare? – прошептала она. «Почему ты бросила меня, оставила одну на растерзание убийце?»

Филомена повысила голос; в темном заброшенном цехе, среди паутины и мусора, музыкальные итальянские фразы звучали зловеще. Она говорила быстро, словно боялась не успеть закончить свою речь:

– Cordelia, tu sei una grande eroina. Persino nel regno dei morti si parla di te. Sei colei che brandisce la spada Cortana, in grado di uccidere qualunque cosa. Hai versato il sangue di un Principe dell’Inferno. Avresti potuto salvarmi[36].

Потрясенная Корделия смогла лишь пролепетать:

– Филомена… мне очень жаль, Филомена…

Филомена начала покачиваться и дрожать, словно пламя свечи на ветру. На лице ее образовались тонкие трещины, и в считаные мгновения вся фигура призрачной девушки тоже покрылась трещинами – как будто растрескалась глазурь на фарфоровой статуэтке. Она застонала; теперь в голосе ее слышалась нестерпимая боль.

– Lasciami andare… Отпустите меня… Я сказала вам все, что знаю. Я не могу больше этого выносить…

– Уходи, если желаешь. – Люси развела руки в стороны. – Филомена, я не удерживаю тебя.

Призрак итальянки застыл. На мгновение она стала такой, какой была при жизни – страх и боль исчезли, лицо и взгляд выражали надежду на счастье, жажду приключений, живой интерес к окружающему миру. А затем она снова задрожала и рассыпалась в прах.

– Во имя Ангела, – произнесла Анна, глядя на Люси. – С призраками всегда так трудно общаться?

Люси молчала, и Анне ответил Джеймс.