Железное пламя

– Как мы можем ссориться все из-за того же пять месяцев спустя? – Я покачала головой. Он мог рассказать, а мог решить не рассказывать, но мне надоело гадать, о чем его можно спрашивать.

– Потому что в прошлом году не только я подорвал твое доверие. Потому что ты слишком злилась из-за моего отказа ответить на поверхностные вопросы о революции, чтобы задать серьезные – о нас. Потому что ты не успела опомниться, как тебя начали пытать. Потому что я пришел за тобой, сказал, что люблю тебя, и ты решила, что можешь признаться в любви ко мне, даже быть со мной, но мы все-таки пропустили момент, когда ты призна́ешь, что доверяешь мне. Ты уж выбирай. Мы будто все еще на парапете в прошлом году, но не я боюсь, что ты найдешь нечто неприятное, если копнешь поглубже. А ты боишься.

– Чушь какая-то. – Я покачала головой. – И как я могу тебе полностью доверять, когда из тайных шкафов налево и направо вылетают топоры?

Ксейден поднял бровь со шрамом:

– Что-то я не понял…

– Это была моя аналогия для Имоджен. Неважно. – Я отмахнулась.

– Топоры в шкафах? – Он склонил голову набок, глядя на меня.

Я потерла лоб:

– В общем, я сказала, если из шкафа вылетает топор и чуть тебя не убивает, захочется осторожно проверить следующий шкаф, чтобы это больше не повторилось.

– Хм. – Ксейден покосился туда, где висела наша форма, и задумчиво нахмурился. – Ну, можно и так сказать.

– Не поняла?

– Так что сейчас в нашем шкафу? – Он скрестил руки на груди.

Я открыла, закрыла и снова открыла рот.

– Форма. Сапоги. Летные кожанки.

– Сколько формы? Сколько пар сапог?

По полу завивались тени, потянувшись из-под кровати к дверцам шкафа.

– Ты сама знаешь, что там? Или просто веришь в тот факт, что я оставил твои вещи, как было?

– Это же аналогия. – Что за бред. – И я открываю шкаф каждый день. Я знаю, что там висит, потому что вижу.

– А одеяло, которое мне сшила мать и которое лежит на верхней полке?

Две тени потянулись к ручкам и открыли шкаф.

– Я не лезу в чужие вещи, – покачала я головой, подозрительно сощурившись.

У него приподнялся уголок рта.

– Потому что доверяешь.

– А-на-ло-ги-я, – произнесла я по слогам.

– Просто спроси, Вайолет, – произнес он тихо, тем спокойным, умеренным тоном, от которого у меня вновь упрямо дрогнул подбородок. – Будь так добра.

– Ладно, – процедила я. – У тебя есть топор в…

Тени разлетелись от шкафа, и я заметила проблеск металла за миг до того, как ленты из тьмы задержали кинжал в нескольких дюймах от моего подбородка.

Я вскрикнула, оцепенев:

– Какого хрена, Ксейден?

– Я тебя убью?

Ковер делал его шаги почти неслышными, когда он двинулся ко мне – неспешно, предоставляя сколько угодно времени, чтобы возражать или отступать. Но я не двинулась с места.

– Я сама тебя убью, если не уберешь от меня эту штуку. – Я не отрывала от него взгляда.

– Я бы позволил этому ножу тебя ранить?

Его сапоги коснулись моих, и он навис надо мной.

– Конечно, нет.

Тени медленно поднесли лезвие к горлу Ксейдена, и я схватилась за рукоять, вырвав оружие и отбросив на стол, пока он не порезался.

На лице Ксейдена вспыхнула и погасла улыбка.

– Эй, Вайоленс?

– Что? – рявкнула я.

– В шкафу был нож. – Его рука поднялась к моему затылку, и он придвинулся, сужая мир до пространства между нами двоими. – Тебе надо было только спросить, а если ты о нем и не подозревала, то хотя бы знала, что я никогда не причиню тебе вреда. Ты не доверяешь не мне.

Я хмыкнула:

– Это что еще значит?

– Любимая, ты самая умная, кого я знаю. Если бы ты правда хотела ответов, ты бы задала правильные вопросы. – Его голос смягчился, а большой палец провел по моему подбородку. – Ты знала о сделке. Может, спросить на самом деле надо тебя, почему ты промолчала о ней.

– Потому что люблю тебя! – Мой голос надломился и стал пристыженным шепотом, но и вполовину не таким пристыженным, как мысли, что все еще кружились в голове. Мысли, которые я пыталась загнать в темный угол с тех пор, как мать рассказала о сделке с ним. К щекам прилила кровь, а Ксейден не отводил глаз, и досада вновь заставила мои руки сжаться в кулаки. – Потому что мне хочется думать, будто в первый месяц после Молотьбы ты меня не трогал, потому что я тебя заинтриговала, впечатлила или привлекла, как ты – меня, а не потому, что ты договорился с моей матерью. Потому что мне страшно думать, что ты влюбился в меня только из-за нее. Потому что, может, ты прав и я не хотела знать эту правду, ведь я знаю, что между преданностью и одержимостью, между трусостью и самосохранением – тонкая грань, и когда речь заходит о тебе, я всегда на ней. Я так безумно тебя люблю, что в прошлом году наплевала на все предупреждения, а теперь не понимаю, по какую сторону линии стою, потому что не могу отвести глаз от тебя, чтобы посмотреть под ноги!

– Потому что не хочешь понимать, по какую ты сторону, – сказал он ласково.

Я сжала губы. Как он смел. Кто-то заколотил в дверь.

– Валите! – бросил Ксейден через плечо, потом вздохнул, вспомнив о звуковом щите.