Железное сердце

– Ты уже прожила дольше, чем Яспер. Ошибки, которые я допустил тогда, кое-чему меня научили, – поспешил с ответом Иоганн. – Я многое улучшил. Добавил гирек, противовесов. Пружин. Использовал усовершенствованные молоточки. Я растянул время…

– Сколько, Иоганн?

Часовщик опустил глаза и смахнул с тарелки воображаемую крошку:

– Думаю, месяц. Плюс-минус пара дней.

Софи опустила голову на руки. Собственное тело вдруг показалось ей хрупким, точно стеклянным: тронь – и разлетится на тысячу осколков. Стоило так мучительно бороться со смертью, чтобы снова столкнуться с ней лицом к лицу…

– Столько боли, страха… и все это ради того, чтобы выиграть месяц? – спросила она уныло. – Зачем было беспокоиться, Иоганн? Лучше бы ты дал мне умереть.

Иоганн молчал. Все молчали. Расстроенный Вебер решил, что пора подавать ужин. Он принес сосиски, нежную говядину, тушенную в пряном соусе, миску с горой красной капусты, украшенной толстыми изюминами, и вторую, с маслянистой яичной лапшой, щедро посыпанной петрушкой. Есть никому не хотелось, но и возражать никто не стал. Все понимали, что Вебер пытается их утешить.

И вдруг Йозеф кашлянул, точно приготовился что-то сказать.

Все посмотрели на него с тревогой.

– Не надо, Йозеф… – начал Юлий.

Но Йозеф перебил его:

– Надо, Юлий. Хватит лжи. Она должна знать.

Софи подняла голову, откинулась на спинку стула:

– Неужели есть еще одна плохая новость?

– Иеремия и Йоост ушли не на охоту.

Софи непонимающе повела плечами:

– И при чем тут моя иссякающая жизнь?

– Они отправились в Ниммермер, Софи. Чтобы выкрасть твое сердце.

Софи долго молчала – слова не шли с языка. Иеремия и Йоост отправились в дальний, опасный путь, затеяли гибельное предприятие – похищение ее сердца у страшного короля. Их самоотверженность тронула ее до глубины души.

– Но почему? – наконец смогла выговорить она.

Братья озадаченно переглянулись.

– В каком смысле – почему? – переспросил Шатци.

– Почему они рискуют ради меня жизнью? И почему вы позволили им это?

Иоганн засмеялся так, будто ответ на вопрос Софи был ясен всем, кроме нее самой.

– Потому что они любят тебя, Софи. Мы все тебя любим.

Софи уставилась в свою тарелку. Какая-то шестеренка внутри ее механического сердца снова зацепилась за что-то и не могла сдвинуться с места. Ее обуревали самые разные эмоции: благодарность, сомнение, изумление и наконец уверенность в том, что она не заслуживает любви.

– Вы так добры ко мне. Слишком добры, – прошептала она.

– Тебя послушать, так подумаешь, что доброта – это плохо, – заметил Якоб.

Софи посмотрела на него.

– Но это так и есть. Доброта – это слабость, – сказала она, повторяя слова мачехи. – Доброта опасна.

Якоб поцокал языком:

– Доброта бывает разная. Иногда она ласковая. Нежная. Снисходительная. Такая доброта рождается из терпения и веры. А иногда она оказывается опасной. Например, опасно помогать раненому дикому зверю, который может наброситься на тебя, нелегко защищать слабого от сильного, особенно когда сильных много, а ты один. Проникнуть в замок Короля Воро́н тоже нелегко… Да, Софи, все это опасные затеи. Но умение поставить себя на место другого живого существа, заболеть его болью и постараться облегчить ее, даже если это дорого обойдется тебе, – признак не слабости, а силы.

Софи всей душой хотела ему верить. Но голос мачехи громко звучал в ее памяти; ему вторил голос Хаакона. Вместе они твердили, что ни один король не может позволить себе быть добрым; что лишь жестокость и страх обеспечивают верность военачальников и повиновение подданных. Ей стало нехорошо при одной мысли о том, что они сказали бы, узнав о ее механическом сердце, которое с такой легкостью выдает все чувства.

– Думаете, у них получится? Я про Иеремию и Йооста? Думаете, они сумеют выкрасть мое сердце?

Юлий выставил вперед ладонь, точно предостерегал Софи: не стоит питать слишком больших надежд.

– Мы не знаем. Потому-то Йозефу и следовало держать свой длинный язык за зубами. Мы были в Ниммермере. Видели, что бродит там в лесах. Иеремии и Йоосту придется проявить чудеса изворотливости, чтобы проникнуть в замок, и им очень повезет, если они выберутся оттуда живыми, да еще с твоим сердцем в руках. Пока они не вернутся в Лощину и не принесут твое сердце, для тебя все останется по-прежнему.

Софи поняла: Иеремия и Йоост вряд ли смогут совершить задуманное.

– И все же я буду надеяться, – сказала она.

Юлий нахмурился.

– Как хочешь, – буркнул он.

Вебер показал на еду, стывшую на столе, и гневно заверещал.

– Да, да, ты прав, Вебер, – тут же поддакнул Шатци, накладывая себе полную тарелку сосисок. – Пренебрежение к еде – оскорбление повара.

Оделив себя, он передал блюдо дальше. Вскоре на каждой тарелке лежала горка ароматной пищи, и все принялись жевать. Ярко горели свечи. В камине потрескивал огонь. Всем – и братьям, и Софи – было так вкусно, что они невольно воспряли духом. Видно, в Темном Лесу не одни ведьмы владели магией – у Вебера ее тоже было в достатке.

Пока все ели, Софи спросила, когда можно ожидать возвращения Иеремии и Йооста.

– Недели через две, – ответил Якоб. – А то и три.