Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Когда Бонни, жена Кевина, навестила Каса в больнице, он и ей задал тот же вопрос, и та ответила: «Он снова играет и пьет». Это была та самая соломинка, которая переломила спину верблюду. Кевин понял, что у него серьезные неприятности, и попытался спасти положение, отправившись в больницу с дочерью на плечах. Однако, когда показался в дверях палаты, больной закричал: «Убирайся отсюда, не желаю больше тебя видеть! Пошел прочь!» Кас просто вышвырнул его. Теперь Кевин оказался в очень сложной ситуации. Я же понимал, что без него мы будем в полном дерьме. В случае его ухода все катилось под откос, и мне было совершенно все равно, кого Кас хотел привлечь к моей подготовке. Никто не мог создать той химии, которая возникла между мной и Кевином. Он был настоящим уличным парнем, мне редко доводилось встречать таких. Я отправился в больницу и начал умолять: «Кас, не выгоняй его! У меня ничего не получится, если он уйдет!» Кевин был солдатом Каса, готовым сражаться ради своего генерала до самого конца. Если ты был врагом Д’Амато, то автоматически становился и врагом Руни. Кевин должен был остаться со мной. Когда я работал с ним, наши мозги были двумя горошинами в одном стручке. Нас можно было считать единым организмом. Он был незаменим.

Здесь я должен сделать отступление. В публикациях активно бродили слухи о том, что Кас, находясь в больнице, за что-то сильно разозлился на меня. Дело якобы дошло до того, что он решил выгнать меня из дома. Это чушь, придуманная Атласом. Тедди с того самого дня, как он ушел из Кэтскилла, постоянно поливал грязью и Каса, и меня. Его лучший друг Кевин Руни был готов надрать ему задницу за это дерьмо. Пусть кому-то это покажется хвастовством, но, если бы я оставил Каса, он бы умер от горя. И я бы тоже умер, если бы мне пришлось уйти. Все в Браунсвилле потеряли бы ко мне уважение. Там просто боготворили Д’Амато. Афроамериканская и пуэрто-риканская общины его отлично знали и глубоко почитали.

Касу становилось все хуже. Как оказалось, ему поставили неправильный диагноз, и лечение, таким образом, было организовано неверно. Когда Стив Лотт[170] и Джимми отправились в Олбани навестить Каса, они были просто потрясены тем, насколько плохо он выглядел. Когда они вернулись в Нью-Йорк, Лотт предложил перевести Каса в известный нью-йоркский медицинский центр Mount Sinai, где знакомые врачи могли бы провести правильный курс лечения. Джимми согласился с этим предложением и на лимузине доставил Каса в эту клинику.

Доктор Юджин Броуди, друг Джимми, после осмотра пациента сообщил журналистам, что «Кас серьезно болен», и охарактеризовал его состояние как «тяжелое, но стабильное». Он пояснил, что пациент страдает внутритканевым легочным фиброзом, заболеванием легких, ранее известным как синдром Хаммена-Рича[171]. Доктор Броуди сказал, что это «опасная для жизни» болезнь. Однако Кас, казалось, пребывал в хорошем настроении. Когда Хосе Торрес пришел в клинику навестить его, Кас улыбнулся и сказал: «Не волнуйся. Я не собираюсь умирать. Во всяком случае, не здесь. Я не доставлю своим врагам такого удовольствия».

После того как Кас пробыл в Mount Sinai около недели, мне позвонил Джимми и сообщил, что мой учитель чувствует себя плохо и мне лучше приехать повидаться с ним. Я отправился в клинику вместе со Стивом Лоттом. Палата Каса разительно отличалась от той, в которой он лежал в Олбани. Это было отдельное, просторное, светлое помещение.

У Каса стоял катетер, поэтому он не мог подняться с койки. Тем не менее мне показалось хорошим знаком то, что он, сидя в постели, уплетал мороженое. Кас очень любил это лакомство. Купив его, он обычно съедал немного, а затем делал специальную отметку на контейнере, чтобы посмотреть, буду ли я залезать в его порцию. Зная, что я тоже люблю мороженое, таким образом он проверял, вырабатываю ли я у себя дисциплинированность. Мой приемный отец выступал также в роли «пищевой полиции».

Спустя какое-то время Кас попросил Стива выйти, потому что хотел поговорить со мной наедине. Как только Стив закрыл за собой дверь, я разрыдался. Дождавшись, пока я успокоюсь, Кас сказал, что хорошо знает: он умирает от болезни легких. Меня это ужасно обозлило. У нас с ним были такие грандиозные планы. Я, малолетний нищий сопляк, и этот старик-изгой – мы вместе мечтали о миллионных заработках, о покупке особняков, о том, как станем «звездами», до которых никто не сможет дотянуться. Мы были высокомерной командой мечтателей. И теперь все было кончено, прежде чем мы смогли выполнить свою миссию. Я не мог реализовывать наши замечательные планы без Каса.

– Если ты умрешь, я больше не выйду на ринг, – всхлипнул я.

Кас рассердился в ответ:

– Теперь послушай меня: если ты перестанешь драться и бросишь бокс, то тебе предстоит узнать, могут ли люди воскресать из мертвых, потому что я восстану и буду преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Ты обязан драться! Ты продолжишь выступать на ринге!