Железные люди

На одном из завалов высотой чуть ниже роста взрослого мужчины Гриша нашел целое «месторождение» белой малины: два толстых еловых ствола лежали крест-накрест друг на друге, а вокруг клонились к коричневым сухим ветвям изумрудные плети живого ягодника. Кусты вырастали из больших куч прелой хвои и перегнивающей древесины. Малина, белая, крупная, матово блестела, будто каждая ягодка светилась сама по себе, изнутри, а снаружи мелкие росинки, еще не успевшие высохнуть, янтарными искрами вспыхивали на солнце.

– Ну, вот тебе, Игнатка, и фронт работ, – рассмеялся Гриша. Подхватил сына на руки и посадил на перекрестье еловых стволов. Мальчишка тут же устроился поудобнее, как птенец в гнезде.

– Я капитан на корабле! – обрадовался Игнатка и приложил ко лбу ладонь козырьком, высматривая воображаемые необитаемые острова.

– Ты малину собирай, капитан, – напутствовал отец. – Да смотри – пять горстей в банку, две ягоды – в рот. Не объешься, как в прошлом году, а то помнишь, как голова у тебя болела? Тут тебе, Игнатка, малины не на одну банку хватит. И крапивы нет. Не обожжешься. А как насобираешь – зови, приду, чтоб в ведро высыпать.

Гриша отошел от сына чуть подальше и принялся собирать лесной урожай. В такие моменты он погружался в некое подобие медитации. Только руки работают, мысли в голове сначала еще шевелятся лениво – надо бы и сенокос завершать, и в отпуск в колхозе попроситься, и Игнатка в этом году в первый класс пойдет… Но потом куда-то все раздумья улетают, и нет уже их, и остается только пряный ягодный дух, да шум листвы, да Игнатка бормочет: «Один, два, три…» Мальчик тренировался в арифметике: как отец велел, отсчитывал пять горстей в банку, две ягоды – в рот. Он и правда сильно объелся малиной прошлым летом и не хотел повторения печального опыта в этом году.

Гриша работал споро, сынишка от отца не отставал, и вскоре они уже насобирали половину семилитрового ведра. Рвали только белую ягоду, для красной у них была запасена трехлитровая тарка, но это только на тот случай, если время и желание останется, главное – принести Татьяне редкой и драгоценной белой малины.

Вдруг Гриша услышал шум со стороны дороги: будто бы кто-то скреб железными спицами по металлу. «Неужели кто-то пришел на малинник да мопед решил угнать?! Как с мальчишкой домой пойду?» – подумалось Грише. Он велел Игнатке оставаться на месте и, оставив у елового завала ведро, запинаясь в переплетении малиновых ветвей, поспешил на просеку. А когда наконец выбежал на дорогу, то окаменел от изумления: у мопеда возился некрупный, молодой еще совсем медведь. Зверь уронил неведомую «железяку» на землю и проверял ее на прочность. Игривый мишук еще совсем недавно был медвежонком и не утратил детского любопытства, он хотел разобраться с незнакомым предметом и понять его предназначение. Когтистой лапой, отдаленно похожей на ладонь человека, он даже неловко крутанул ручку газа, и надо же так совпасть, что в это же время задняя лапа со всего медвежьего маха съездила по стартеру! Мопед с хорошо отрегулированным зажиганием коротко взревел, и в тон ему по-детски обиженно заревел испуганный косолапый. Он прыснул в сторону малинника с проворностью, приличествующей скорее зайцу, чем хозяину леса. Мопед заглох. Гриша едва успел прийти в себя от изумления, как в лесу раздался истошный Игнаткин крик.

«Господи, спаси! У меня же там Игнатка! Медведь на сына напал!» – Гриша бросился напролом, не чуя под собой ног, к еловому завалу. Ему навстречу выскочил плачущий сынишка, ткнулся в отцовские колени.

– Игнатка, медведь?! – Гриша подхватил малыша на руки.

– Папа, осы! – захлебываясь в рыданиях, объяснил мальчишка. Под глазом у него набухала опухоль от укуса. – Ты ушел, я с елок спрыгнул. Смотрю – за тополем пень, длинный такой, а на нем гнездышко… Я думал птенчиков посмотреть… А там – осы! И в спину укусили – прямо через рубашку! И летели за мной!

– Игнатка, так ведь птичье-то гнездо на осиное совсем не похоже! Ты что же это перепутал, ты ж у меня лесной житель! – Гриша так обрадовался, что виной Игнаткиных слез стал вовсе не медведь, а всего лишь осиные укусы, что начал радостно целовать сына и тискать его, как щеночка.

– Папа, ты что? Ты же меня задавишь! – отбрыкивался Игнатка, от удивления он даже перестал плакать.

– Главное, не медведь, а укусы – заживут. Это даже полезно, – успокоил Гриша. – Бог с ней, с малиной, сколько насобирали – столько и ладно. Давай-ка, сынок, домой поедем.