Железный Феникс 3

— Погоди. Раз уж мне посчастливилось встретить настоящего бога, то я кое-что должен передать. Не хочешь стать хранителем этой планеты? А то одна Система совсем берега попутала…

— Нет, — радужка глаза бледнеет почти до белого цвета. — Я не смогу этого сделать, хоть с Системой у меня свои счёты. Выслушай и сам всё поймёшь.

— Ладно, — усаживаюсь прямо там, где только что стоял. — Рассказывай.

Взгляд глаза устремляется в пространство поверх моей головы. Кажется, бог прямо сейчас погружается в воспоминания.

— Стыдно признавать, — начинает он, — но среди неназываемых я всегда был одним из слабейших.

— А неназываемые — это у нас кто? — вклиниваюсь деловито.

Вороний бог охотно поясняет:

— Смертные создания считают нас высшими силами или богами. Но на самом деле большинство из нас с вами мало соотносится. Смысла нет с вами возиться.

Ну а что? Логично. Людям, если уж на то пошло, тоже нет нужды заниматься проблемами муравейника. И плевать, что про нас думает каждый отдельный его обитатель.

— Зато мы часто противостоим друг другу, — продолжает глаз. — И тот, кто проигрывает, либо питает победителя, либо бежит так далеко, как только может. У меня был второй вариант.

Догадываюсь:

— Ты сбежал и оказался на этой планете?

— Именно, — поддакивает глаз. — Тогда я встретил первого Владыку кхелотов и заключил с ним соглашение. Мне нужно было восстановить силы, чтобы вернуться и отомстить. Но чем дольше я оставался среди кхелотов, тем сильнее врастал в этот мир, растворялся в нём. И когда пришла пора, просто не смог его оставить.

— О чём ты?

Цвет радужки Азерона переключается на красный.

— Система — это особое умение одного из неназываемых, — произносит он медленно. — В отличие от других, он не гнушается вести дела со смертными. И черпает от них свои силы.

Вороний бог надолго замолкает. Кажется, с владельцем Системы их связывают не самые лучшие отношения.

— Когда этот мир угодил в сферу его интереса, я пытался противостоять, — наконец продолжает он глухим, будто сдавленным, голосом. — Но мой противник снова оказался сильнее. Сейчас ты видишь всё, что от меня осталось.

Присвистываю. Если один его глаз настолько огромный, то какого же размера должна быть сама птичка? Да и птица ли этот ваш Вороний бог на самом деле? Теперь уже вряд ли узнаешь.

— И всё же мне удалось кое-что ему противопоставить, — в голосе бога проскальзывают нотки сдержанной гордости. — Для начала я вывел кхелотов из игры и дал им подходящего Владыку.

— Зачем? — пока что его действия совсем не выглядят для меня чем-то вроде «противопоставить».

Взгляд бога снова возвращается ко мне.

— В игре должны принять участие все разумные обитатели планеты — хотя бы по одному от каждой расы. Так они подтверждают своё согласие на всё, что будет происходить с ними дальше. Я оставил лазейку, которой, видимо, сумели правильно воспользоваться.

Скептически хмурюсь:

— Так себе план, как по мне. Малейшая случайность — и всё идёт коту под хвост.

— За могущество неназываемым приходится платить, — вздыхает глаз. — Каждый из нас ограничен определёнными условиями. Система, например, работает лишь на основе добровольного соглашения с пользователями. А я вынужден полагаться на произвольные стечения обстоятельств.

— Ладно, — киваю, принимая к сведению. — А что насчёт Владычицы? Говоришь, она самая подходящая?

Вот уж ни за что с этим не соглашусь!

— Конечно, — судя по тону, Вороний бог усмехается. — Кхелоты с давних пор слишком сильно полагаются на мою милость. Пришла пора им начинать думать самостоятельно. Мареона же способна разрушить мой культ до основания.

— Ну ты и жук! — возмущённо тычу в него пальцем. — Вместе с культом она ещё кучу людей уничтожила. И продолжает это делать. Трудно было кого нормального поставить?

— Вы, смертные, по-другому не понимаете, — спокойно отзывается Азерон. — И память у вас чересчур короткая. Пройдёт сто лет — и потомки пострадавших от действий Мареоны станут мечтать о том, чтобы её времена вернулись. Но пусть лучше так, чем рассчитывать на несуществующего бога.

— Так ты, вроде, пока ещё здесь.

Глаз меняет цвет на пронзительно-синий.

— Это ненадолго, — произносит он. — Для внешнего мира я уже не существую. Там осталась лишь моя последняя воля и проход в это измерение. Но теперь, после гибели стража, он окончательно закроется.

Глаз замолкает и приближается, зловеще нависая надо мной.

— Именно поэтому моё откровение придётся принять тебе, чужестранец. Кхелот был бы лучше, но, за неимением оного…

— Не-не-не, — я аж вскакиваю на ноги. — Даром мне не нужны твои откровения! Ты меня вообще-то обещал обратно отправить. Забыл что ли?

— А это в качестве бонуса, — нагло отвечает глаз. — Последний подарок ставшему родным миру. Ничего личного. Просто именно тебе посчастливилось его передать.

Радужка глаза вдруг вспыхивает ярким свечением. Успеваю зажмуриться, но его видно даже через сомкнутые веки — будто на солнце смотрю.

И стоит сиянию погаснуть, как я слышу за спиной шелест огромных крыльев.

Да ладно, не может быть!