Железный герцог

…Камни бьют в железные ставни, свист, улюлюканье… Он ходит в парламент и говорит: «Нет! Джон Булль предпочел реформу Веллингтону? Хорошо, только пусть не забывает, что имеет дело с Железным герцогом». 26 марта 1832 года, когда палата общин уже приняла законопроект, но он ещё не одобрен лордами, Веллингтон заявляет: «Мною руководят не партийные и не политические интересы, я говорю от своего собственного имени». Нет! Нет!! Нет!!!

Он возвращается в Эпсли Хаус под охраной. Снова его встречает толпа. Брань, проклятья. «Вон!», «Уходи!» Вдруг он слышит крик. Один человек. «Ватерлоо!» Герцог останавливается, оборачивается. Улыбается и подносит два пальца к шляпе. Он стоял до последнего, как при Ватерлоо, только в этот раз проиграл…

Эпилог The Duke

…1820 год, похороны Георга III. Долго пробиравшийся сквозь толпу людей Веллингтон опоздал – ворота дворца оказались закрытыми. Сопровождавшая его миссис Арбэтнот крикнула часовым: «Здесь герцог Веллингтон!» Сержант-ветеран, командовавший караулом, отреагировал немедленно: «Герцог? Храни его Господь! Открывайте скорее, ведь он столько ворот открыл для нас!»

Осень 1831-го. Толпа бьет окна в его резиденции.

1833 год. Всего год назад реформа стала законом, и англичане не забыли, кто был ее самым непримиримым противником. Лорда Гревилла, прогуливавшегося с Веллингтоном в Сент-Джеймском парке, поразила почтительность, с которой все приветствовали герцога. «…То была не популярность, а куда более глубокое чувство».

Всё правильно. До конца жизни Веллингтон просто The Duke, Герцог. Один, как будто других больше нет. Веллингтон проживет ещё двадцать лет. Он не уйдет из большой политики, будет и министром иностранных дел, и, совсем недолго, премьером, и до самой смерти – Верховным Главнокомандующим британской армии.

Двадцать лет – большой срок. Только «Век Веллингтона», повторю, кончился в тот день, в 1832-м, когда народ ликовал, узнав о приятии реформы. Герцог ещё успеет пожить в те времена, которые станут символом стабильности и процветания, в «викторианский век», но это уже не его время. Человек-памятник, или The Duke…

…Все очень боялись, что король Вильгельм IV умрет в годовщину Ватерлоо. 18 июня 1837 ему стало совсем плохо. Он «протянет» ещё два дня, не омрачит своей смертью праздник. Да, это был праздник, его отмечали, участников великого события осталось много, включая самого Веллингтона. Умирающий Вильгельм почему-то сказал, что «морякам будет приятно драться за свою Королеву». Может, с Трафальгаром перепутал? Он мог.

Королева нравилась всем. Молодая, воспитанная в простоте и строгости. Очень разумная. А вот Веллингтона Виктория почему-то невзлюбила, поначалу, во всяком случае. Герцог старше ее на пятьдесят лет, всё время вспоминает о древних временах, любит, чтобы к нему прислушивались. Язвительный лорд Мельбурн, зная, как королева относится к Веллингтону, сказал ей: «Герцог чрезвычайно болезненно относится к проявлению внимания: ничто так не нравится ему, как когда кто-то интересуется его мнением о чем-либо». Виктория пришла в восторг. Записала слова в свой дневник и даже подчеркнула их.

Если это тщеславие, то 70-летнему старику вполне можно его простить. Он, вообще-то, очень самодостаточный. Когда герцогу сообщили о смерти Наполеона, он воскликнул: «Полагаю, теперь я самый удачливый из ныне живущих генералов». Не лучший – удачливый. Это называется трезвой уверенностью в себе.

Он был человеком королей, стал – человеком королевы. Только Виктория совершенно не понимала, чем он поможет ей помочь. Когда же возник первый более-менее серьезный кризис, Виктория всё же послала за герцогом. Веллингтон ответил ей: «Никто не может упрекнуть меня в нежелании сражаться, но то, что мне предлагают, дело партии (курсив мой. – М.К.). Я в таких делах плохо разбираюсь, а правильнее будет сказать – я их ненавижу».

Королева обиделась. До последнего момента она не хотела посылать герцогу приглашение на свою свадьбу. Ее убедили в том, что подобный демарш будет крайне плохо воспринят.

…Последние годы жизни Веллингтон провел в своем поместье, в Стрэдфилд Сэй. Я бы не назвал его старость одинокой. К нему приезжали сыновья, привозили внуков. С сыновьями он никогда не был близок, внуков любил. Седой герцог, играющий с внуками, – одна из самых популярных английских гравюр середины XIX века. Он жил долго, по тем временам – слишком долго.