Железный герцог

Проклятые ставни! Как такое могло произойти?! Наверное, должно было. Иначе мы бы так и не поняли, почему он – Железный герцог.

«Католическая эмансипация, добытая шумом и угрозами, стала мощным стимулом к требованию парламентской реформы». Прав английский историк Р. Эванс. Тут – как цепная реакция, только запусти. Странно только, что многие решили, будто Веллингтон – чуть ли не демократ. Великий социалист Роберт Оуэн даже прислал герцогу свой план переустройства общества. Мне очень интересно, посмотрел ли его Веллингтон. Вряд ли, конечно. Что ж, он очень скоро разочарует левых так же, как только что разочаровал короля и правых.

Впрочем, и достигнутый успех сыграл с герцогом злую шутку. Он рассчитывал на благодарность нации, похвалы, а слышал – сказал «А», говори и «Б». «Р», если быть совсем точным. Веллингтон же, как обычно, извлек уроки. Какая тактика привела к победе? Решительность, сила, давление. Значит, так нужно действовать и дальше. Герцог, как мы знаем, предпочитал сражаться, как обычно.

Его авторитарность усиливалась, росла стена недоверия между премьером и министрами. Кому понравится, когда с тобой обращаются как с младшим офицером?

«Правда, – считает Э. Лонгфорд, – состояла в том, что Веллингтон достиг состояния, известного всем удачливым правительствам, когда трудности и определенная усталость заметно снижают реформаторский пыл». Правда, отвечу я уважаемому мною историку, заключается в том, что герцог никогда и не обладал «реформаторским пылом».

Он не был великим премьером не потому, что не обладал необходимыми качествами, а из-за того, как он понимал роль. Премьер в его представлении – прежде всего посредник. Он – между короной и парламентом. Так себе позиция, всё равно перейдешь на чью-то сторону. Только Веллингтон не переходил. Он всегда человек короля. Он мог сколько угодно возмущаться неблаговидными поступками Георга IV, но он – его верный слуга.

Стоит ли удивляться тому, что интересы нации и интересы народа для него – вещи совсем разные. Лавочников и фабричных рабочих герцог нацией не считал. В его рассуждениях о стабильности и порядке их мнение не то что не учитывалось, даже не присутствовало.

Эмансипация католиков сохраняла стабильность (в его понимании), но совершенно не угрожала основам основ. Парламентская реформа – покушение на них. Всё очень просто.

26 июня 1830 года, на рассвете, скончался Георг IV. Его подданные не слишком скорбели о взбалмошном и эксцентричном монархе. Не совсем справедливо, на мой взгляд. Человек он, конечно, малосимпатичный, но из всех монархов Ганноверской династии – самый яркий. А уж по сравнению со своим преемником – просто звезда.

У Георга IV были сложные отношения с Веллингтоном, однако своим душеприказчиком он назначил именно герцога. Это Веллингтон, не испытывая никакого удовольствия, обнаруживал в тайных местах многочисленные любовные послания, портреты миссис Фитцгерберт и прочее. Разбирательства в делах покойного монарха настолько утомили герцога, что он даже хотел уйти в отставку. Потом решил помочь новому королю. Всегда – человек короля.

Уже после смерти Вильгельма IV, первого «не Георга» за 120 лет, газета Спектэйтер написала о нем. «…Он был общительным и, для короля, честным человеком, но при этом слабым, недалеким и совершенно заурядным». Писатель Олдингтон так и вовсе назвал короля «тупым ничтожеством». Погорячился. Слегка, по крайней мере. Хотя в определенных кругах бывшего герцога Кларенса ласково называли Silly Billy, то есть Дурачок Билли.

Как ни называй, но новый король – это новые надежды. Вильгельм, правда, заверил Веллингтона, что никаких перемен не будет. Герцог ответил, что будет служить королю с тем же рвением, с каким служил его брату.

Стабильность? И близко нет. В связи с воцарением нового монарха должны были состояться выборы. Шанс, который лидер вигов лорд Грей упускать не собирался. Главный лозунг вигов – парламентская реформа. Идея – чрезвычайно популярная в стране. А тут ещё грянула июльская революция 1830 года во Франции…

Вряд ли Веллингтон жалел свергнутого короля Карла X. Он хорошо его знал ещё в те времена, когда тот был графом д’Артуа и относился к нему, мягко говоря, негативно. Однако само слово – «революция» – герцог не любил ещё сильнее. Тем более что успешная революция очень возбудила английских радикалов. Веллингтона они атаковали по всем фронтам и сравнивали с последним фаворитом Карла X, князем Полиньяком, судьба которого оказалась весьма незавидной.