Железный Гулаг

– А я бы не дал вам даже одного процента, если б знал заранее, что вы хотите «замутить». Ты совсем ненормальный?! Попробуй в «зоне» посягни на власть блатных или «мусоров», смотря кто там рулит; сразу в «петушатнике» окажешься, или прирежут по-ночухе. А ты на Политбюро ЦК замахнулся, да ещё на военном корабле. Хотел их кремлёвских пайков лишить. Вот, если бы ты не сдал оружие, а наоборот, запасся по полную завязку снарядами, минами, торпедами, заплыл какими-нибудь каналами водными в Москву реку, и как дал жару из-за всех орудий по Кремлю…. Вот, это – критика! И тогда бы я сейчас на колени перед тобой встал. Да весь народ тебя боготворил бы. И тысячу лет вспоминали добрым словом…. Убили б наверняка. Но ведь, тебя и так приговорили к «вышаку». Я думаю лучше героем умереть, чем засекреченным зэком.

– А меня сейчас гордость берёт, за твой поступок, Валер, – вмешался я, – Правда. Не у каждого духа хватит на подобное. Даже стыдно стало за своё преступление. Мне казалось обкрадывать жуликоватое государство благородно и рационально. Все чиновники крадут или берут взятки. Так и живут, считая себя умными влиятельными людьми. Директор столовой вместе с шеф-поваром колбаску, осетрину, язычок режут тоненькими порциями, а списывают, как положено по норме. Излишки продают налево. Официанты обсчитывают пьяных посетителей помимо того, что получают чаевые. Делятся с начальством. Попасть учиться в МШМО – школу метрдотелей и официантов, тяжелее, чем в МГИМО. А это о многом говорит. И работяги в нашей стране не исключение. Тащат всё подряд с заводов, фабрик, складов. Можно продолжать бесконечно. Я считал, что не воруют только те, кто просто боится, и от обиды на свой страх прикрывается моралью, или у кого нет возможности. Мне никогда не приходилось слышать осуждения из уст обыкновенных людей в адрес какого-нибудь начальника, живущего не по средствам. Наоборот, восхищались ими, мол, умеют жить люди. А ты, Валера – белая ворона. Было бы в нашей стране больше таких честных коммунистов. Может, и я стал задумываться об угрызениях совести. Всё равно, поступок смелый. Я восхищаюсь тобой. Но Николай прав: затея ваша – изначально обречённая. Надо было плыть за границу. Вот там бы тебя выслушали и опубликовали на весь мир.

– Шанс такой имел место быть, – капитан опустил глаза и на мгновение задумался. – До территориальных вод капиталистического государства миль десять пятнадцать оставалось…. На минуту проскочила мысль….

– Так чего ж вы не уплыли-то!? Мать вашу! – «Мокрый» даже подпрыгнул и вскочил с настила.

– Во-первых, это совершенно другая позиция, и о ней я никогда не задумывался. Все перебежчики клевещут на страну, из которой бегут. В сознании людей именно такое мнение. А вот, выступить здесь в Союзе – многого стоит. Во-вторых, меня бы никто не поддержал на корабле, объяви я об уходе за границу. Подобный поступок приравнивается к измене родины. Хотя мне и так присудили измену. Сказали, что я преследовал цель сбежать в Швецию. Нагло, бездоказательно обвинили, а дело строго засекретили.

Наступила пауза. Минутная тишина накрыла камеру.

– Ладно, после драки кулаками не машут. В конце концов, все мы оказались здесь, – грустно подытожил Николай и посмотрел на меня. – Ну, давай, Лёха, «колись», чем не угодил властям.

Я прикурил очередную сигарету и поведал свою историю. На протяжении всего рассказа, реплики со стороны «Мокрого», типа «молодец», «вот это по-нашему», сыпались с завидной частотой. А когда я озвучил сумму в миллион рублей и четыреста тысяч долларов, изъятую у меня на даче, он встал и зааплодировал. Капитан молчал, пренебрежительная гримаса отчётливо читалась на его лице. А мне было стыдно перед ним. Первый раз в жизни я почувствовал себя мелкой сошкой перед величием духа и порядочности этого человека. Поэтому говорил спокойно, нейтральными интонациями, стараясь исключить бахвальство, на которое провоцировал меня Николай.

Общались всю ночь. Строили гипотезы, куда нас везут. После просто вспоминали интересные или смешные эпизоды из жизни. Вор, убийца и революционер, объединённые одним смертельным приговором как-то нашли общий язык и, даже можно сказать, сдружились в полутёмном пространстве тесной камеры. Как не суди, но мы все – обыкновенные люди, хоть, и наказаны другими людьми.

Глава 6.

Утром нас погрузили в «воронок» и повезли в неизвестном направлении. Кузов где мы сидели, отличался от городских «авто зэков» присутствием двух окон с решётками. Не знаю, как это сочеталось с безопасностью, но нам понравилось, и всю дорогу мы смотрели в них, периодически перекидываясь впечатлениями, заметив что-то необычное или смешное. Настроение было приподнятое, ведь мы избежали смерти, а сейчас едем, подпрыгивая на ухабах, и любуемся свободой.