Железный крест

Штайнер молча вылез из траншеи и сел в указанном месте. Остальные солдаты 3-й роты вернулись на свои позиции. Штайнер почувствовал, что сидеть на сырой земле чертовски холодно. Устремив взгляд в темноту, он почувствовал, что его охватывает гнев. Однако его раздражение вскоре куда-то испарилось. Ему понравилось благоразумие Фабера, и он усмехнулся, вспомнив, что впервые безропотно подчинился приказу рядового. Парень прав, сказал себе взводный, он хорошо знает свое дело. Только бы у него не сдали нервы в последнюю секунду. Не хотелось бы получить в спину пулеметную очередь, даже если стрелять будет этот прекрасный солдат. Штайнер повернул голову и увидел приземистую фигуру возле пулемета.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Потом скажу, а ты пока помолчи.

Штайнер удивленно поднял брови, затем покачал головой и усмехнулся.

— Да тебе цены нет, — прошептал он. — Ты — настоящая находка.

До рассвета оставался примерно час. Над горами, траншеями, стрелковыми ячейками и всеми складками местности все еще висела ночь. Однако на востоке лик ночи уже понемногу начал желтеть, как кожа умирающего. Над все еще невидимой линией горизонта в небе открылась узкая полоска, через которую сочился желтоватый свет. Штайнер подтянул ноги к туловищу и стал смотреть прямо перед собой. Его взвод может появиться в любую секунду. Внезапно он испытал чувство радостного предвкушения. Теперь уже почти нет никаких оснований для беспокойства. Его крик вполне мог вызвать подозрения у русских. Не следовало исключать и той вероятности, что они могли в свете ракет видеть, как он с поднятыми руками бросился к немецким позициям. Однако абсолютная тишина на той стороне линии фронта явно свидетельствовала о том, что все в порядке. Несколько раз ему казалось, будто он слышит звяканье оружия, однако эти звуки могли доноситься и из немецких окопов. Штайнер снова и снова поглядывал на циферблат своих часов. Казалось невероятным, что прошло лишь четыре минуты с тех пор, как в небо взлетела зеленая ракета. Его беспокойство теперь нарастало с каждой секундой.

Он уже собрался повернуться и что-то сказать, когда солдат за пулеметом что-то прошипел, явно приказывая замолчать. Штайнер удивился острому слуху пулеметчика, потому что сам не сразу услышал какой-то шум впереди. Сначала это было что-то вроде приглушенных шагов, затем он разобрал шумное дыхание и еле различимое постукивание. Темнота впереди него неожиданно ожила. Шум резко прекратился, когда за его спиной взлетела ракета, залившая окружающее пространство белым режущим светом. На склоне, на полпути до немецких позиций, примерно в двадцати метрах от окопов Штайнер увидел свой взвод. Он сразу узнал Крюгера и Шнуррбарта, которые, вытянув шеи, пытались разглядеть местоположение траншей. За спиной взводного прозвучал голос пулеметчика, напомнившего, что нужно сказать. Штайнер поднял руку и приказал своим солдатам бросить оружие и по одному подходить к траншее. Как только погасла ракета, появился Шнуррбарт.

— Что случилось? — задыхаясь, спросил он. — Почему ты здесь сидишь? В чем дело?

Прежде чем Штайнер успел ответить, заговорил Фабер. Услышав голос Шнуррбарта, он отнял руки от гашетки пулемета.

— Ты только не обижайся, — извиняющимся тоном произнес он, — нам нужно было удостовериться, что ты говоришь правду.

Штайнер медленно поднялся с земли и потер занемевшую спину.

— Для этого есть один простой способ, дружище, — ответил он. — Можно было позвонить по телефону во Фрейбург и спросить про меня. Это мой родной город.

Один за другим к Штайнеру начали подходить солдаты его взвода. Всем хотелось пожать ему руку. Из соседних окопов к ним подошли часовые 3-й роты, и вскоре по всей передовой, как лесной пожар, разлетелась весть о благополучном возвращении взвода.

— Сейчас полбутылки шнапса было бы в самый раз, — мечтательно произнес Крюгер. Товарищи из его взвода засмеялись и принялись толкать друг друга локтями.

Штайнер повернулся к Шнуррбарту:

— Все в порядке?

— Да, — ответил тот. — Был, правда, момент, когда мы маленько перетрухнули, потому что нам казалось, что очень долго нет сигнала. Когда в воздух взлетели ракеты, честно тебе скажу — мы помчались со скоростью курьерского поезда.

Шнуррбарт принялся подробно рассказывать о том, как они переходили ничейную землю, однако Штайнер слушал его вполуха. Он вглядывался куда-то вдаль, испытывая странное чувство — ему казалось, будто он потерял что-то такое, что уже нельзя найти снова, но не знал, что именно.

Фабер молча поглядывал на него, затем подошел ближе и сказал:

— Я думаю, что было бы лучше, если бы ты прошел еще десять шагов вперед, прежде чем оглянуться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В детстве я как-то раз заблудился в лесу, — ответил Фабер. — Может быть, тебе известно, что это такое. Как бы то ни было, но утром отец нашел меня. Когда он привел меня домой, то сказал именно эти слова.

Штайнер покачал головой.

— Промолвил ворон, — произнес он и на мгновение замешкался. — Ты не хочешь перейти к нам, я хочу сказать, в мой взвод?

— Пожалуй, я перешел бы. Я подумаю.