Железный начдив Азин. Между красными и белыми

И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…

П. Коган

Правду переварить легче, если резать её тонко-тонко…

Б. Крутиер

Настало время вернуться к обстановке вокруг Казани.

В начале августа 1918 года в самом городе на Волге и вокруг него для красных всё складывалось не в их пользу. Казалось, дни Советской власти сочтены.

Именно здесь большевики лишались не только крупного и стратегически важного центра, но и самого ценного – финансовой подпитки, российского золотого запаса.

Напомню, перед Первой мировой войной золотой запас Российской империи считался вторым в мире и составлял более 1,6 млрд. золотых рублей! (С учётом вековой инфляции, сегодня это исчислялось бы десятками миллиардов долларов.) С началом военных действий российские запасы золотым дождем потекли за рубеж. Только за Брест-Литовский мир большевики пообещали кайзеру Вильгельму 250 тонн российского золота, успев отправить лишь около 120 млн. золотых рублей, которые после поражения Германии присвоили французы и положили в Банк де Франс на временное (получилось, что на вечное) хранение.

В ходе войны, еще в 1915 году, в соответствии с секретной директивой из Петрограда, золотой запас был перевезен подальше от театра военных действий – в тихую Казань. В апреле 1918-го Совнарком дал указание руководству ВЧК организовать эвакуацию ценностей из городов, находившихся в непосредственной близости от районов боевых действий. Ну и, естественно, обеспечить их сохранность.

Пунктами назначения эшелонов с золотом должны были стать Москва, Казань и Нижний Новгород. Так, в Казань по железной дороге доставили банковские золотые монеты и слитки из Воронежа, Курска, Пензы, Сызрани, Тамбова и некоторых других мест. В июне пассажирским пароходом из Самары туда же привезли 1917 мешков с золотой монетой (около 60 миллионов рублей) и кредитными билетами на 30 миллионов; чуть позже – 300 пудов серебра из Козловского отделения Народного банка.

Таким образом, к лету 1918 года общее количество скопившихся в хранилищах Казани ценностей (вместе с дореволюционными запасами) оказалось: золота на сумму 600 млн. рублей, серебра – на 200 млн. рублей. В Нижнем Новгороде золота было поменьше – на 440 миллионов.

Ситуация оставалась стабильной до 25 мая 1918 года, когда в Самаре восстал Чехословацкий корпус. В тот же день созданный там так называемый Комуч (Комитет членов Учредительного собрания), объявив себя верховной властью, стал формировать вооружённые силы, которые временно возглавил никому доселе не известный 35-летний подполковник Владимир Оскарович Каппель. [78]

«По прибытии моем в Самару, – вспоминал Василий Болдырев, – один из виднейших вождей Народной армии, полковник Каппель, от имени измученной непрерывными походами и боями армии, почти ультимативно, заявил мне о необходимости немедленного общего и политического объединения. Об этом же заявляли и представители чехо-словаков»[79].

Государственным флагом Комуч провозгласил красный, а в армии – Георгиевский оранжево-чёрный. Уже 14 июня 1918 года вышел приказ правительства Комуча за № 19 о снабжении своих сподвижников кумачовыми знамёнами с надписью: «Вся власть народу – власть Учредительному собранию». Объявив себя преемником Временного правительства, Комитет членов Учредительного собрания начал создавать Народную армию для продолжения войны – и с большевиками, и с немцами. Одним словом, со всеми и сразу.

С Каппелем Комучу повезло: такие офицеры уже сами по себе были на вес золота. В любом деле Владимир Оскарович не останавливался на полпути – даже в любви. Впервые он полюбил в двадцать семь, когда на одном из балов в Дворянском собрании города Перми увидел молоденькую выпускницу гимназии Ольгу Строльман. После того как Ольга ответила ему взаимностью, лихой улан тут же сделал девушке предложение. Однако совсем другого мнения придерживались родители Ольги, в глазах которых скромный поручик не соответствовал той партии, на которую они рассчитывали (отец избранницы Владимира занимал важный пост в горной промышленности края). Всё закончилось почти по Островскому: влюблённый офицер выкрал зазнобу из родительского дома, после чего они тайно обвенчались в сельской церквушке.