Железный шип

Жар предупреждающе вонзил острые когти в мои пальцы, и я едва успела отбросить пергамент. Мгновенно объятый пламенем, он с тихим щелчком рассыпался в желтый прах — выгорели пропитавшие его химикаты. Я поскорее затоптала огонь, но в ковре все равно осталась прожженная дыра. Ну вот, просто кошмар. Если отец вернется в Грейстоун, он с меня шкуру спустит.

В холле скрипнула половица, и я замерла. На первом курсе нам показывали историческую светоленту о феодальной Японии, и там у императоров древности были необычайные дворцы с остроконечными крышами и в этих дворцах — «соловьиный пол». Его дерево пело под ногами, обнаруживая присутствие врага и не давая убийцам подкрасться незамеченными.

Сердце у меня окаменело, а в руке так не хватало сейчас выкидного ножа Дина. Длинная бесплотная тень скользнула в проем дверей библиотеки, и вслед за ней послышалось эхо длинных бесплотных шагов. Задув лампу, я попятилась, вжимаясь в книги, чувствуя прогибающиеся под спиной мягкие корешки.

Появившаяся в проеме долговязая фигура, широко шагая, запнулась за край ковра и протянула вперед бледную руку с бледными, извивающимися, как черви, пальцами. Ощупывая книги, рука приближалась ко мне. Укус шоггота запульсировал в такт с биением моего сердца. Я попыталась увернуться, но не успела — пальцы скользнули по моей ладони, оставляя холодные дорожки следов.

Ужас подстегнул меня, и я ударила — как учил Конрад, большой палец поджат под кулак, движение руки продолжает плечо. Костяшки пальцев мазнули по чьей-то челюсти, и мы оба — я и долговязая фигура — заорали в унисон.

— Кэл?! — Сердце у меня неслось быстрее рейсовки.

— Глаза Древних!

Задребезжал какой-то невидимый в темноте механизм, и слабый, дрожащий голубоватый свет озарил пространство между нами. В руках у Кэла была пузатая эфирная лампа с ручным приводом и потемневшим от времени стеклом.

— Извини… — Я хотела дотронуться до вспухающего желвака, но Кэл отдернул голову. — Я приняла тебя за…

— Кто еще, кроме меня, мог тут быть?

Кэл попытался снова подкачать лампу, но это мало что дало. Эфирное пламя внутри шара с годами выцвело почти до прозрачности.

— Я решила, что ты… — «Ожившая тьма, холодное порождение изначального очага некровируса, выползшее из-под земли в поисках жертвы». — Даже не знаю кто, — закончила я, отводя взгляд и увлеченно рассматривая свои ладони.

Кэл поднял пальцем мой подбородок. Наши глаза встретились.

— У тебя галлюцинации, Аойфе? Мы можем вернуться домой прямо сейчас. Все объясним властям, побудешь в карантине. Ты ведь девушка, не отправят же они тебя в Катакомбы. Скорее всего не отправят, — поправился он. — Как-никак, ты сбежала.

— Я всего лишь увидела что-то в темноте, и мне совсем не хотелось во второй раз за день быть переваренной скользкой, отвратительной вирусотварью! — Ободранные костяшки на моей левой руке наливались багрянцем. Вечно Кэл предполагает худшее. Ему и в голову не пришло, что иногда девушка может просто сорваться.

— Мы еще можем вернуться, слышишь? — повторил Кэл, взяв меня за руку и доставая из кармана носовой платок. Он обернул ладонь один раз, второй. Кровь проступила на белоснежной ткани красными пятнышками, и он уставился на них, сглотнув. — Придется полгода пробыть в карантине, но ведь всегда есть шанс, что потом тебя отпустят, если ты не… ну ты понимаешь.

Я выдернула у него руку. Платок полетел на пол, и Кэл едва успел его подхватить.

— Ты ведь считаешь, что я схожу с ума, так чего же ты еще здесь? Беги домой, лижи пятки директору Академии. Уверена, он будет счастлив принять тебя обратно. — Мало мне собственных непрестанных мыслей о том, что безумие приближается, еще и от лучшего друга такое выслушивать.

Губы Кэла сжались в тонкую линию.

— Это жестоко с твоей стороны, Аойфе.

— Да неужели? — вспыхнула я. — Ты вообще хочешь меня в карантин упечь.

Карантинный госпиталь располагался на реке за чертой города, внутри — стерильные, ослепительно-белые палаты, наполненные таким же стерильным светом эфирных ламп, горящих день и ночь. В сумасшедших домах доктора давно поставили на пациентах крест, карантинные же врачи пытались остановить развитие некровируса всеми средствами. Выбить, выжечь, утопить ересь, угнездившуюся в человеческом теле.

Когда судебный пристав объявил, что Нериссу отправят туда, она схватила его перьевую ручку и воткнула ему в ладонь, вопя, что он колдун из Багровой Гвардии и пришел, чтобы украсть ее воспоминания и вложить вместо них птичьи трели ей в голову. После этого карантин решили пропустить.

— Иногда безумие — не самое худшее, что может случиться в жизни, — сказал мне потом Конрад. Мы сидели на ступенях суда, лил дождь, но мы все сидели и смотрели на густую сеть улиц Лавкрафта, на его кирпичные дома, где жили обычные, нормальные, незараженные люди. — Иногда хуже вера в то, что его можно излечить.

И каждый раз после того слушания, когда мне случалось проходить мимо Данверского вирусного госпиталя, словно ледяные пальцы пробегали по флейте моего позвоночника.