Железный волк

Насколько большим может стать сердце? Много лет назад на пристани она видела сердце кита – оно было такого же размера, как и она. Кровавый кусок мяса с такими большими венами, что по ним можно было проползти.

Что, если сердце Грифа уже остановило её сердце? Вытеснило его? Когда это случилось? Она закусила губу. Она смертельно устала и смутно боялась того, какое место Гриф начал занимать в её жизни.

Соберись, Юва.

Она скользнула в угол, где каменная ограда была выше её и могла скрыть их. Сквозь щели в камнях Юва видела город. В синем ночном свете перед ней раскинулся промозглый, разбитый Наклав. Подошёл Гриф и встал рядом.

Она указала рукой и прошептала:

– Крыша прямо напротив – это пекарня. Её недавно продали – наверное, долговечному или тем, кто занимается слежкой для них. Фонарный переулок ведёт прямо к старой городской стене – её можно разглядеть вон там. Стена разрушилась во многих местах, но она окружает всё чёртово Каменное поле, понимаешь? И Язык, и Скодду – целые городские районы. Большие ворота ведут на Костровую площадь, и если идти всё время прямо, то дойдёшь до круга Наклы. Стена огромна, Гриф. Её хорошо охраняют. Трое ворот никогда не открывают одновременно, и никто не может войти или выйти без пропуска. Сейчас ещё надо показывать стражам зубы, чтобы доказать, что у тебя нет волчьей хвори. Если ты выйдешь на улицу, ты перепугаешь людей, и тогда ты труп. Если бы мы незаметно довели тебя до стены, тебя бы остановили в воротах, тогда ты труп. Если бы тебе удалось прорваться к камням, тебе в спину вонзилась бы куча арбалетных болтов, и тогда…

– Я труп?

Она посмотрела на него.

– Значит, ты можешь учиться?

Он одарил её улыбкой, которую легко можно было принять за оскал. В его глазах отражались сотни фонарей Наклава, и Юва видела, что взгляд Грифа блуждает. Она много времени потратила на то, чтобы научиться различать тонкие оттенки цвета в его глазах. Она прислонилась головой к камню и на мгновение словно провалилась в сон.

– Хлопотно у вас тут было, – произнёс он. – Я могу пройти весь город по крышам. А что случилось с деревьями?

Юва посмотрела вверх, но не смогла ответить. В Наклаве никогда не было места для деревьев – по крайней мере на её памяти. Она натянула рукава на ладони, но одежда уже промокла и промёрзла.

– Ты права, – внезапно сказал он.

Юва лениво улыбнулась и сложила руки на груди.

– Ой, наверное, больно говорить такое!

– Не привыкай к этому.

Юва обхватила себя руками от холода.

– Но мы отправим тебя домой, Гриф. Надо просто дождаться Всеобщего забега. Когда начнётся весенний забег, никто не…

– Ты шутишь? Вы до сих пор так делаете? Бегаете по улицам в волчьих шкурах?

Если бы у Ювы остались силы, она бы рассмеялась. Традиция забега оказалась гораздо более древней, чем она думала.

– Конечно, бегаем. И это единственный день, когда ты можешь попасть домой. Только подумай, Гриф! В такой день никто не обратит внимания на когти и клыки, а ворота, ведущие к кругу Наклы, открывают, чтобы люди могли обежать его. Но… Канал с кровью вокруг камней закрывают. Врата не будут работать.

– Мне не требуется кровь для того, чтобы привести их в действие: у меня есть Поток.

Юва выдохнула с облегчением.

– Отлично. Тогда мы победили.

– Ты называешь это победой?

– Если мы отправим тебя домой, вардари сгниют. Возможно, не сразу, но долговечными им уже не быть. И у них не останется крови на продажу, так что никто не подхватит волчью хворь. Так что да, думая о будущем, я называю это победой.

Он с удивлением посмотрел на неё.

– Думая о будущем? Что ты будешь делать, пока ждёшь, когда они вымрут? Какой смысл побеждать ради будущего, если они убьют тебя в настоящем?

– Если только я не убью его первой.

– Его?

Юва не ответила. Он знал, кого она имеет в виду. Она прислонилась лбом к стене и изо всех сил постаралась не закрывать глаз.

Гриф встал у неё за спиной, заслонив её от ветра.

– Значит, если я исчезну, ты победишь, потому что вардари вымрут? И мир волшебным образом станет таким, каким ты хочешь его видеть?

Юве показалось, что она кивнула. Спиной она ощущала тепло, исходившее от его тела. Или же она заснула и видит сон? Может, она замерзает насмерть?

Нет… его глубокий голос действительно звучал у её уха.

– Ты понимаешь, что тебе было бы проще всего одержать победу, заморив меня голодом за железными дверьми?

Юва пожала плечами.

– Если хочешь так, то не имею ничего против, волчья пасть. Спрячься в шахте, которая провоняла дымом и рыбой.

Она сонно улыбнулась, и у неё возникло стойкое ощущение, что он сделал то же самое. Его рука легла ей на грудь. Она была такой горячей, что кожу начало покалывать. Его запах подсыпал соли на рану в её сердце. Она даже не догадывалась, насколько глубока эта рана.

Да. Это сон.

Она посмотрела на его шрамы.

– Почему на тебе шрамы, если ты можешь исцелять себя? – пробормотала она.

– Всё случилось не в то время, – сказал он, привлекая её к себе. – Пошли, Юва. Вы не созданы для уличного холода.

Она обмякла и отключилась.

Тайна