Железный волк

Он посмотрел на собравшихся. Молодая Сторм с загнанным взглядом дрожащими пальцами держала тонкую сигару. Если бы она всё знала, она бы, скорее всего, так не нервничала. Ирген, развращённый любитель удовольствий, тоже не будет сопротивляться до тех пор, пока у него будет возможность скрываться в дурмане. С Домником дело обстояло хуже. Банкир умел отделять факты от чувств. Он сидел, выпрямив спину, безупречно ухоженный, со светлыми рыжими волосами, собранными в хвост. Если бы он всё знал, то без промедления объявил бы войну. Виппа колебалась бы до тех пор, пока не умерла бы от своей нерешительности. Но вот Эйдала… С ней будет труднее всего.

Она сидела спиной к оконным переплётам, за ней вздымались пенные валы. Никто не занял место рядом с ней. Ленивый взгляд глаз над острыми скулами уже изучающе скользил по Нафраиму. Кончики её пальцев были неправильного цвета, почти чёрного, что являлось результатом её одержимости. Из-за проекта всей её жизни Нафраима когда-то тянуло к этой женщине.

Эйдале не было и двухсот, по меркам вардари она была молода, но морщины на шее говорили, что она получила дар от Нафраима, когда ей было не меньше пятидесяти. Она стала его второй серьёзной ошибкой за всё время, доказательством того, что не всем удаётся сохранить и бессмертие, и человечность.

Нафраим снял пальто и уселся на место капитана. Ларец с вопросами стоял на столе перед ним, и тишина продлится по меньшей мере до тех пор, пока он не прочитает их все. Он открыл крышку и взял первую попавшуюся карточку.

Кто убил Лагалуну Саннсэйр?

Не слишком хорошее начало, хоть он и надеялся унять панику своим предстоящим выступлением. Он отложил карточку в сторону и вынул следующую.

Кто убил Лагалуну Саннсэйр?

Карточка в его руке потяжелела, как и взгляды окружающих. Он попытался улыбнуться, но почувствовал, что у него лишь дрогнул уголок губ. Шхуна кренилась и качалась, но тяжёлый ларец не сдвинулся с места. Он перебрал карточки. На всех был написан один и тот же вопрос в разных формулировках. Кроме одной.

Забери дьявола.

Это не вопрос, это приказ. Он посмотрел на Эйдалу. Она едва заметно пожала плечами, как будто предъявлять ему требования было вполне нормально. Даже требование, которое означало конец вступившему в силу несколько столетий назад мирному договору между долговечными.

Нафраим поставил локти на стол и потёр костяшки пальцев. Он надеялся, что в его распоряжении будет больше времени, но грядущие дни стали видеться ему до ужаса чётко.

На этом заседании никто не станет копать слишком глубоко. Все сделают вид, что признают смерть Лагалуны естественной, но никто не поверит в это. И долговечные покинут корабль, скрывая враждебность друг к другу.

А потом они пойдут за другими чтицами крови. Разорвут пакт и начнут охоту на дьявола. Единственный способ помешать им – позаботиться о том, чтобы стало некого допрашивать. Он должен уничтожить всех посвящённых чтиц. Всех до одной.

Слабые губы

Улицы настолько переполнились людьми, что добраться до Шкурного двора стало непростой задачей. Первый солнечный день был почти таким же суетным, как и течение весны. Все вывалили на улицу, чтобы поймать каждый солнечный луч. На крышах таял снег, чужаки обнимались, как старые друзья, пекари раздавали передержанные солнечные калачи восторженным детям, а девушки танцевали в дверях серебряных мастерских от неподдельного восторга.

Юве не удалось заразиться всеобщим ликованием: её по-прежнему переполняла злоба, и она не могла понять почему. Ведовская гильдия захватила её дом – ну и что? Она ненавидела его и в любом случае планировала быстро убраться оттуда. Так какое ей дело, кто его захватил?

Площадь перед Шкурным двором была забита людьми, которые на нескольких языках распевали Солнечную песенку. Юва пробралась через толпу и вошла в здание через заднюю дверь. Рюген следовал за ней по пятам. Он, как и Юва, был возмущён поведением Огни и её коллег.

– Это же чистой воды грабёж! – сказал он, в кои-то веки подобрав абсолютно точные слова для её чувств.

– Они пока ничего не взяли, – ответила она, испытывая лёгкое злорадство из-за того, что единственная нужная им вещь липла к её телу под корсетом.

Она велела Рюгену вытереть ноги, вошла в общий зал и бросила пару поленьев на угли в камине. В зале пахло дымом и кровью. Три растянутые на палках лисьи шкуры сушились у стены. Может, они принадлежали Нолану, а может, кому-то ещё из парней.

Внезапно Юву охватила тоска. Они были нужны ей, все они. Она тосковала по мёртвому лесу, снегу, охоте. Тосковала по самым незамысловатым в мире разговорам у костра. Уже от одного возвращения на Шкурный двор от сердца отлегло, а в груди полегчало.