Железо и кровь. Франко-германская война

Между тем, мобилизации все новых категорий граждан и вторжение противника вызвали кризисные явления во французской промышленности: перебои с поставками сырья из-за ухудшения работы железных дорог, нехватка рабочих рук. Все это приводило к приостановке производств, вызывая опасность безработицы. Проблема безработицы, однако, воспринималась скорее как социальная, а не как экономическая. Правительство прибегло к традиционным рецептам организации государственных общественных работ (весьма незначительных по масштабам выделенных средств из бюджета) и финансовой помощи пострадавшим от вторжения, семьям служащих и военнопленным в Германии.

Финансовое положение самой Делегации в Туре при этом оставалось стабильно шатким. В ее распоряжение Парижем с самого начала были предоставлены абсолютно неадекватные задачам финансовые ресурсы: всего лишь 150 млн франков. Предполагалось, что Делегация продолжит собирать налоги, привлекать средства населения по общенациональному займу, а также обратится к ресурсам департаментов. Однако расходы на войну стремительно росли, достигнув 10 млн франков в день. Казна Делегации быстро пустела. При этом было очевидно, что новые налоги попросту не будут собраны и только лишат правительство всякой популярности. Остававшийся в частных руках Банк Франции в лице своего представителя Кувье оказался крайне прижимист. 9 октября Делегации были выделены 100 млн франков, и вплоть до конца года Кувье держал упорную оборону, отказываясь санкционировать любые новые выплаты и повергнув тем самым правительство в провинции в ситуацию острого финансового кризиса.

В отчаянии Гамбетта едва не запустил печатный станок для выпуска бумажных ассигнаций под гарантии доходов от железных дорог, но это решение было заблокировано его консервативными финансовыми советниками. Делегация в Туре была вынуждена обратиться к критикуемой самими республиканцами практике внешних заимствований, разместив при посредничестве банкирского дома Моргана в Лондоне займ в 250 млн франков. Правительство в Париже немедленно подвергло это решение суровой критике, утверждая, что Делегация во главе с Гамбеттой не имела для этого необходимых полномочий. Как отмечает Э. Катценбах, подлинной мобилизации экономики проведено не было: «Экономическая история войны в провинциях была историей осторожности, благоразумия и упущенных возможностей»[1005]. Правительство предпочитало избегать в вопросах финансов всякого принуждения, что резко контрастировало с решительностью его декретов. Между теорией и практикой «национальной обороны» зияла пропасть.

Отдельную проблему составляло развертывание военного производства. Комиссия по делам вооружений Жюля Лекена, призванная централизовать практику закупок оружия и боеприпасов за границей, вынуждена была признать свое бессилие. Комиссии департаментов продолжали свою активную независимую деятельность, и французские закупщики лишь неоправданно взвинчивали цены иностранных поставщиков, по сути конкурируя друг с другом.

Тем не менее, артиллерийское управление под началом генерала Шарля Тума смогло достичь весьма впечатляющих результатов. На 17 сентября за пределами Парижа, Меца и Страсбурга у французов оставалось всего 6 батарей (5 — в Алжире). В распоряжении республиканских властей осталось только 13 из 21 полковых артиллерийских депо. Однако с 17 сентября 1870 г. по февраль 1871 г. на их базе были сформированы 162 батареи (включая конные и смешанные). С учетом закупленного за границей и двадцати батарей митральез новая армия получила 238 батарей (1404 орудия), в состав которых входили 46 тыс. человек и 42 тыс. лошадей[1006].

Однако дефицит опытных артиллеристов продолжал ощущаться, составляя к концу 1870 г. не менее 3 тыс. человек. В результате боевых действий были потеряны (не считая интернированных в Швейцарии) всего 86 орудий. Как отмечал сам Тума, несмотря на все усилия, в формируемых корпусах на 1 тыс. человек приходилось только два орудия. Это считалось явно недостаточным, с учетом того, что аналогичный показатель применительно к Рейнской армии был в два раза выше[1007].

Предпринимались также энергичные усилия по воссозданию парка митральез. В середине октября на заводе в Нанте оставалась одна-единственная батарея. Еще одну планировалось получить 25 октября и затем выпускать по одной в неделю. Фабрика Петена должна была поставить три батареи к 23-му и затем выпускать по три орудия в день. На складах оставалось также порядка 80 тыс. винтовок Шаспо, ежедневное производство которых на трех заводах можно было довести до 1 тыс. штук. Запас патронов для Шаспо составлял 7 млн штук, их производство силами 17 мастерских поначалу не превышало 3 млн в неделю, а затем еще больше упало из-за нехватки сырья[1008].