Железо и кровь. Франко-германская война

Французская столица оставалась крупным промышленным центром. Благодаря неустанной работе мастерских и заводов были накоплены значительные запасы оружия, защитники города не испытывали недостатка в боеприпасах[1025]. За время осады здесь было произведено около сотни новейших 7-фунтовых бронзовых пушек Рейфи с дальностью стрельбы до 5 км. Оборону столицы дополняли импровизированные бронепоезда, идея создания которых была предложена императорскому правительству американским полковником Брентом еще в 1867 г., но которая была реализована лишь теперь[1026]. Мастерские и заводы столицы переключились на производство или переделку оружия. Так, мастерские Фло, развернутые на Марсовом поле, переделывали заряжавшиеся с дула 12-фунтовые пушки на казнозарядные 7-фунтовые (калибр 85 мм). Мобилизованы были на нужды армии и далекие от войны отрасли, в частности, мастерские, выпускавшие прежде предметы роскоши. К концу осады они выпускали 2 млн патронов в месяц.

Самые боеспособные силы в городе составляли 13-й корпус генерала Винуа и 14-й корпус генерала Рено общей численностью в 50 тыс. человек, а также 15 тыс. моряков вместе с 1800 морских орудий. Еще примерно 12 тыс. составили жандармы, лесная и пограничная стража, пожарные, а также добровольческий легион «друзей Франции» из числа проживавших в Париже иностранцев. Из Парижа действовало и порядка 50 других добровольческих отрядов. К ним добавлялись 18 тыс. мобильных гвардейцев, собранных в Шалонском лагере и затем переброшенных на защиту столицы. Их отправили на оборону фортов вокруг города[1027]. Палатки, в которых за недостатком казарм размещали все новые войска, заняли Марсово поле, сад Тюильри, парижские набережные и бульвары.

Парижане были вооружены почти поголовно. Всякий в городе, способный носить оружие, желал его приобрести. Перед многочисленными стрельбищами и тирами выстраивались не менее длинные очереди, чем перед мясными лавками. Большинство было записано в батальоны «оседлой» национальной гвардии. Они отличались тем, что имели выборных офицеров, а также не слишком утруждали себя дисциплиной: у национальных гвардейцев оставалась возможность уклониться от учений и остаться дома. Батальоны «оседлой» национальной гвардии почти никогда не задействовались за пределами городских стен, отсюда данное им обидное прозвище: «бастионные улитки».

Особой потребности в сотнях тысяч необученных гвардейцев правительство не испытывало, ибо это могло иметь очевидные политические последствия. Однако массовая запись в ряды Национальной гвардии имела существенный социальный аспект. Жалование (официально именовавшееся компенсацией за утрату дохода из-за призыва) в полтора франка в день для многих стало скрытой формой пособия по безработице, на прямую выплату которого правительство не могло пойти по идеологическим соображениям. В условиях нехватки оружия многие жители города были записаны на содержание в так называемых «инженерных батальонах».

В декабре, правда, было инициировано создания «маршевых» (сводных) полков Национальной гвардии по четыре батальона каждый. Они специально тренировались для участия в вылазках против неприятеля, были достойно экипированы и вооружены скорострельными винтовками — контраст с батальонами «оседлой» национальной гвардии. Последние продолжали нести службу на укреплениях. Самые возрастные гвардейцы несли службу в городе, например поддерживали порядок в очередях к мясным лавкам. Была также предпринята попытка сформировать десять женских батальонов национальной гвардии. Однако она была подвергнута такому осмеянию в прессе и среди горожан, что запись добровольцев пришлось почти сразу же свернуть[1028].

В начале октября один из горожан свидетельствовал: «Пруссаки почти не напоминают нам о своем присутствии; если бы не гремящие время от времени пушечные выстрелы, внутри Парижа невозможно было бы поверить, что находишься в осаде»[1029]. Гонкур описывал безнаказанную стрельбу парижских батарей как увлекательное зрелище для парижан: «Вокруг стрельбищного вала <…> остановились коляски, ландо, и женщины, смешавшись с толпою солдат, стараются протиснуться как можно ближе к источнику оглушительного грохота»[1030].