Железо и кровь. Франко-германская война

Однако кризисные явления в провинции нарастали. Самой яркой приметой новой фазы войны стало катастрофическое падение дисциплины. Резко выросло число дезертиров и случаев неповиновения распоряжениям военных и гражданских властей. В декабре 1870 — январе 1871 г. это явление прибрело по-настоящему массовый характер, когда солдаты тысячами начали покидать ряды на маршах или прямо на поле боя и большими группами возвращаться по родным домам[1059].

В ответ на обострение проблемы дезертирства в декабре 1870 г. военный министр удвоил нажим на префектов и командующих военных округов, требуя разыскивать и возвращать в состав своих полков уклонистов и выписавшихся из госпиталей «выздоравливающих». В случае неисполнения дезертиров указывалось передавать военным трибуналам. Особую строгость предписывалось применять к уклоняющимся от исполнения долга офицерам. Указывалось следить также за тем, чтобы солдаты не покидали поле боя под предлогом доставки раненых к лазаретам[1060].

Мягкость постановлений военных трибуналов, в ряде случаев имевших склонность заменять расстрелы тюремными сроками, вызывала неизменный протест Гамбетты, хотя эти приговоры уже и не подлежали пересмотру. Военного министра особенно возмущало то, что трибуналы рассматривали алкогольное опьянение в качестве смягчающего обстоятельства для бежавших с поля боя под огнем противника. Гражданские власти и военное командование, однако, откровенно признавались в своем бессилии переломить ситуацию. В ходе войны было осуждено и казнено лишь незначительное число дезертиров и уклонистов[1061]. Расстрелы продолжали рассматриваться в качестве показательной, а не массовой меры. Ускользнувшие от карающего меча Фемиды не преследовались за эти провинности и после войны.

Официальным реляциям уже не доверяли, поскольку они всегда приукрашивали действительность. Газеты заслуживали еще меньше похвал. «Я уже устал от всех этих газетных уток, которые фабриковались с самого начала войны и все еще продолжают появляться», «правительство отчаянно лжет, когда публике нужно сообщить какую-либо неприятную новость», — возмущался в конце октября современник[1062]. «Парижские газеты врут сильнее, чем Мюнхгаузен, — писал британский корреспондент на театре военных действий. — Рассказываемые ими истории выглядят как бред лунатика или галлюцинации больного человека»[1063].

К концу года сопротивление местных консервативных элит усилиям Гамбетты усилилось, заставив его принять решение о роспуске Генеральных советов департаментов. Это открыто противопоставило его роялистам. Тем не менее, «диктатор» сохранил значительную личную популярность. Демонстрация в его поддержку в Бордо 1 января 1871 г. собрала порядка 50 тыс. человек[1064]. Однако это уже не могло принести победу ни ему лично, ни его стране.

Глава 15 Последние бои

Видимое «пробуксовывание» военных усилий привело к тому, что в последние месяцы 1870 г. в германском военно-политическом руководстве возник серьезный конфликт. Начавшись с частных вопросов ведения войны, он вскоре перешел в новое качество, став спором о сферах полномочий генералов и политиков.

Еще в сентябре Бисмарк жаловался на то, что его ущемляют в вопросах снабжения и расквартирования, а также не приглашают на военные совещания. «Я уже потому должен знать обо всех военных делах, чтобы мог своевременно заключить мир!» — горячился канцлер[1065]. Тогда же разразился конфликт по поводу полевой полиции, находившейся в подчинении Генерального штаба, когда Бисмарк попробовал отдавать ее шефу непосредственные приказания, касавшиеся обращения с гражданскими лицами на оккупированных территориях.

Генеральный штаб оказывал канцлеру не просто пассивное сопротивление, но и активно вставлял ему палки в колеса. Как уже говорилось выше, Мольтке фактически перечеркнул попытки Бисмарка использовать армию Базена как инструмент в политической игре. До определенного момента шеф Большого генерального штаба держал Бисмарка на строжайшей информационной диете, и лишь 15 октября распорядился направлять канцлеру копии телеграмм, которые отправлялись из главной квартиры германской прессе. Это было сделано лишь после настойчивых просьб Бисмарка, которому надоело черпать информацию из газет.