Желтая лихорадка

Иветта преподавала английский язык в гимназии. Она поднималась чуть свет, готовила обед для мамы и двоих детей, после работы по дороге домой закупала провизию, потом убирала в комнатах, стирала — в общем, крутилась как белка в колесе. Она составила для мамы распорядок дня, нарисовав на большом листе все: во сколько часов будить ребятишек, купать их, кормить. И не надо включать и выключать духовку, а точно в обозначенное время открыть дверцу, и там ее уже ждет свежезажаренная, горяченькая курица. И не нужно складывать тарелки в моечную машину, ради бога не клади туда, как в прошлый раз!.. Только оставь все, как есть, на столе, апельсиновый же сок для детей, уже готовый, стоит в холодильнике. Иветта нарисовала холодильник изнутри, обозначив стрелкой, где стоит апельсиновый сок (на второй полочке сверху). Телевизор она включает с самого утра, потому что мама боится к нему прикоснуться и никак не может понять, что, когда работает кондиционер, нельзя открывать окна. А она любит, когда в комнату льется колюче-прохладный осенний воздух, любит даже туман и пахучее дыхание багряных каштановых крон…

Время до обеда проходит в уговорах — надо поднять малышек, одеть и умыть. Затем, успешно перемазавшихся за завтраком, она снова переодевает их. На платьице Сусу оторвались пуговки, и бабушка пришивает, заодно отпускает юбочку, из которой девочка выросла, так выяснилось, что мама умеет и шить и вязать — даже крючком.

Тогда-то Иветта и накупила свекрови шерсти для вязания. Время до обеда теперь проходит очень даже приятно. Малышки либо играют на ковре, глазея на невыключенный телевизор, либо смотрят на быстро-быстро двигающиеся пальцы бабушки.

«Это я тебе вяжу, Сусу, и тебе, Бебе», — приговаривает бабушка, поет внучкам всякие песни, например, «Крупные звезды сияют на небе» или такую: «Ветер дует с Дуная»… Маленьким дикаркам это очень нравится, они любят такие чудны́е песни. И у них есть даже секретик с бабушкой: обед.

«Бедные мои крошки, — повторяет бабушка, подавая им тарелки с салатом и тоненьким кусочком антрекота, поджаренного на гриле. — А где же суп? А где к обеду хлеб? Вы же с голоду, бедняжки, умрете. Не беда, сейчас бабушка напечет вам блинчиков». Она находит в кладовке яйца и муку и героически решается включить электрическую плиту. Изучает все тайны этой мудреной печки, достает красивую стеклянную сковородку и начинает священнодействовать, а малышки зачарованно смотрят, как подпрыгивают в воздухе блины. «Былины́», — повторяют они за бабушкой. «Только вы про это не говорите», — наказывает бабушка и закрывает им пальцем рот — крест-накрест. Блины у нее изумительные. Четвертый день, пятый день, двадцатый. Теперь они уже сами требуют блинов. Едва уходит мама, малышата начинают бегать вокруг бабушки и повторять хором: «Былины́». «Нет-нет, вот ужо на обед…» — «Былины́!»

Месяц спустя Иветта заволновалась. Оба ребенка пухнут как на дрожжах, хотя не едят ничего — обед их остается почти нетронутым, и во время ужина тоже без аппетита ковыряют вилкой еду. Может, они больны? Мало двигаются? Надо бы проконсультироваться у врача. Однажды, неожиданно вернувшись домой, Иветта видит, как венгерская бабушка, закатав рукава, в переднике, печет блины. Впрочем, это вовсе и не блины сегодня, это вареники со сливами. Фери объясняет, мама плачет, обидевшись. Она же хотела как лучше! Она сама вырастила троих детей, и ей жалко этих маленьких тощих червячков. Откуда же детям набраться силы? От этого зеленого салата? Они же не кролики!