Желтая линия

– Неужели ты мог их убить?

– Если б мог – убил бы.

– А если б меня рядом не было?

– Заткнись! – зарычал я. – Нашелся тут гуманист, на чужой шее ехать!

– А это ты зря, – беспомощно ответил он, и мне стало так гадко, как никогда еще не было. У меня даже не хватило духа извиниться, и мы продолжали путь молча.

На мое счастье, повод заговорить появился сам собой. Я как раз разведывал шестом очередной свой шаг, как вдруг впереди блеснули глазки небольшого зверька, похожего на водяную крысу. Я видел их раньше, они не считались опасными.

– Не поджарить ли его ударом плазмы? – предложил Щербатин.

– Тихо... Погляди, что там у него?

Зверек кушал. Он пытался разгрызть тело какого-то маленького серого существа с вялой безволосой кожей. Это тельце болталось у него в зубах беспомощно, как тряпочная кукла.

Когда мы подошли, зверек вцепился в добычу зубами и попытался унести, но не смог справиться. Бросив все, он исчез под водой.

Я разглядывал его обед и никак не мог понять, что это такое. Большая голова, кривые лапки-прутики, узкая костлявая спинка... В этом виделось что-то знакомое, но все было слишком попорчено зубами.

Весьма озадаченный, я двинулся дальше и через минуту увидел еще одного зверька с такой же добычей в зубах. Он не дал нам шансов что-то рассмотреть, потому что очень быстро спрятался под островок вместе с трофеем.

Щербатин что-то пробормотал, а затем я совершенно отчетливо услышал слева от себя: «Эйо!»

У меня в один момент сердце ушло в пятки. «Эйо» – всем известный ивенкский клич, которым они привлекают внимание незнакомцев. Осторожно, словно стоя на канате, я повернул голову.

Плечистый длинноволосый ивенк возвышался над кустами в пяти шагах от меня. За его спиной – еще один, чуть дальше – трое других. У всех в руках грубые неуклюжие самопалы, на ремнях – знаменитые клинки шириной чуть ли не с лопату.

– Вот она, твоя доброта, Щербатин, – прошептал я. – Все, приехали. Пиши завещание.

Он не ответил. Ивенки некоторое время с любопытством нас разглядывали, не двигаясь с места. Я прикидывал свои шансы выхватить ружье и... Нет, шансов явно не хватало. У ивенков были такие взгляды, что мороз шел по коже. Казалось, их даже плазма не возьмет.

И вдруг ближайший к нам ивенк начал смеяться. Переглянулся со своим товарищем – и тот тоже захохотал. И в ту же минуту все пятеро обитателей болот начали покатываться, глядя на нас. Со мной в тот момент, видимо, случилась истерика – я смеялся громче всех. И Щербатин за спиной как-то подозрительно хрюкал и вздрагивал всем телом. Мы долго надрывались от хохота, переглядываясь с ивенками, пока мой смех не начал переходить в болезненные всхлипы.

– Эйо! – сказал ивенк, резко став серьезным.

Я замолчал, уставившись на него. Ивенк поднял руку и несколько раз показал куда-то в глубь болота. И тут же он и его соплеменники неслышно исчезли в зарослях высокой болотной травы.

– И как это понимать? – пробормотал Щербатин. – Куда он нас хотел проводить?

– В ад, – сказал я, чувствуя, как вдруг навалилась какая-то разбитость.

– В ад нас могли отправить более коротким путем. Как думаешь, стоит воспользоваться направлением?

– Мне все равно. Я уже давно потерял направление.

– Ну тем более! Идем, что стоишь?

Через несколько секунд Щербатин принюхался и сказал:

– Какой-то синтетикой несет, чуешь?

Я чуял. Более того, в носу вдруг защипало, захотелось чихнуть. Вскоре мы спугнули еще одного водяного зверька, который пытался разгрызть жалкое головастое существо. Я взглянул на него и вдруг вспомнил:

– Щербатин, это же человек!

– Где? Какой человек?

– Вот эти серые трупики – это обезвоженные люди. Я видел целый инкубатор на пересыльной станции.

– Но откуда здесь?

– Не знаю. Давай поплюем на него – может, размокнет, сам расскажет.

– Беня, кроме шуток, откуда он мог тут взяться? Это немыслимо!

Мы отправились дальше, и через некоторое время крошечные мумии стали попадаться на каждом шагу. Они лежали на кочках, словно гадкие уродливые куклы, их корявые ручки тянулись к небу. Целая россыпь зубастеньких кукол-страшилок, как будто бомба угодила в «Детский мир». Тут же шныряли хвостатые водяные крысы, цапая зубами необычную еду.

А потом нам попался обгоревший и искореженный лист металла с остатками теплоизоляции. И еще обломок мощной пружины и кусок кабеля.

На мумии мы уже просто не обращали внимания. На мгновение я подумал о том, что под нашими ногами – нормальные люди, только засушенные. У каждого имя, судьба, планы на жизнь. Но верилось как-то с трудом.

Между тем в воздухе сгущался кислый ядовитый запах, он уже мешал дышать. Мне хотелось чихать, но со сломанными ребрами это настоящая мука, и я хватал себя за нос, сдерживаясь. Вскоре я заметил, что вода под ногами стала какая-то другая – желтоватая, с радужными пятнами.

И наконец все стало ясно. Из дымки выплыл огромный покореженный корпус, весь в пятнах гари. Над ним курился медленный усталый дымок. Это был не реаплан – таких больших реапланов не бывает. Перед нами мок в болоте типовой космический транспорт, из тех, что каждый день садятся в порту.