Жёлтая магнолия (СИ)

Она вздохнула, повернулась на бок и уснула, отбросив безжалостно все сожаления. Она больше не лавочница. Она снова цверра. А цверра должна жить одним днём, как бабочка.

Следующим утром она взяла у Джакомо лодку и отправилась на кладбище, где спрятала все свои ценные вещи. А вернее, просто засунула сумку в то место в склепе, где был тайник у её матери. Склеп принадлежал семье каких-то синьоров. На каменном портике над входом было высечено что-то длинное на староальбицийском, и изображена голубка, пронзённая стрелой. Видимо какие-то слова скорби, как обычно принято у патрициев. И по всему видно было, что никто не наведывался сюда уже много лет, наверное, потому мать и выбрала это место. Миа присыпала порог старой листвой, чтобы следов её посещения не осталось, и отправилась обратно.

В палаццо Ногарола её не пустили дальше причальной бриколы. Вышел какой-то спесивый мессир, похоже дворецкий, долго выспрашивал, кто она такая и по какому вопросу, и велел дожидаться в лодке, пока он справится о её делах. Но ждать ей пришлось недолго. Вместо дворецкого появился пожилой лысоватый мужчина, в жилете и пенсне, и представился управляющим. Он держал в руках учётную книгу, ещё раз спросив имя и адрес лавки, и перевернув пару листов, ответил:

— Ваша рента сегодня была уплачена, монна… Росси, да?

— Уплачена? Не может быть. Вы, верно, перепутали, мессир, — пробормотала Миа. — Дамиана Винченца Росси рива дель Карбон. Я должна была уплатить сегодня, но я хотела поговорить о продаже…

— Нет, монна Росси, я лично выдавал расписку на ваше имя. Росси… вашему… кажется, — он заглянул в книгу, — э-э-э, брату. Мессир Росси, совершенно верно.

— Брату?!

— Да, брату.

— И как выглядел мой…э-э-э… брат? — удивлённо спросила Миа.

— Ну… как обычный человек. Одет, как горожанин. Ничего примечательного, а в чём собственно дело? — мужчина внимательно посмотрел на неё сквозь пенсне.

— Э-э-э… да нет, ни в чём. А за сколько месяцев он уплатил?

— За полгода, — мужчина захлопнул книгу и, сняв пенсне, направился в палаццо, даже не попрощавшись.

А Миа отцепила швартовочный трос, оттолкнулась веслом от набережной, и течение, подхватив лодку, медленно понесло её прочь.

О-ля-ля! Что за небывалые дела! Кто же мог заплатить за неё ренту? Может, это всё же ошибка?

Она взялась за вёсла. Ошибка не ошибка, но, видимо, сикарио герцога теперь от неё отстанут. И раз уж кто-то оплошал и заплатил её долг, то это хорошая новость. А вот плохая в том, что если этот кто-то не оплошал, то… у неё неожиданно появился странный брат, и кто это может быть, было совершенно не ясно. Но предчувствие подсказывало, что от такой помощи может быть всё ещё хуже. Может, кто-то другой нацелился на её лавку? Далась она им!

Миа ещё раз оглянулась на палаццо Ногарола.

Потом она, конечно, во всём разберётся, а сейчас ей некогда думать об этом, надо работать. Жирная неделя должна принести хороший доход и нельзя его упустить, ведь ей теперь придётся ежедневно платить маме Ленаре.

Миа достала из сумки платок, навертела на голову тюрбан, надела длинные серьги и браслеты, достала карты и направилась туда, где сегодня планировалась ярмарка. Джакомо велел ей сидеть прямо на рива дель Боккаро, посреди самой бурной торговли. Он знал, что Дамиана принесёт большой улов.

И она принесла, как и ожидалось. В эту неделю Светлейшая благоволила ей, и клиентов несло, как приливной волной. Солнце разгулялось, дни стояли по-летнему тёплыми, и людей на рива дель Боккаро было полно, а весь канал забит лодками. Крики зазывал, запах жареной рыбы, музыка и смех доносились оттуда, где продавались каштановые лепёшки и дешёвое вино, праздник заманивал людей расстаться с лишней монетой, и Миа ловко раскладывала карты на красном платке, расстеленном прямо на бутовом камне набережной.

— А он будет красивый? — спрашивала недавно подошедшая девица, желавшая погадать на будущего мужа.

— Я бы не сказала, что прям красавец, скорее приятный, но богат, — ответила Миа с улыбкой и чуть понизила голос, — все будут вам завидовать.

Глаза девушки вспыхнули, и она даже смутилась — богатство будущего мужа должно было компенсировать все остальные недостатки. За девушкой появилась другая, и позже — почтенная мать семейства. За эти несколько дней Миа заработала много денег — хватит на то, чтобы два месяца прятаться в Марджалетте у мамы Ленары, даже не работая.

И только Марчелла, молодая гадалка, чьё место пришлось занять Дамиане, была недовольна. Оно и понятно, Жирная неделя приносит столько денег, сколько заработаешь за три месяца, но Джакомо решил, что теперь Марчелла будет сидеть в конце рива дель Боккаро, и из-за этого клиентов ей доставалось вдвое меньше.

— Зря ты вернулась, — буркнула Марчелла, когда в одно утро, уже ближе к концу Жирной недели, Джакомо высадил их из лодки. — Я всё слышала. Слышала, как мама Ленара говорила толстухе Фабьяне, что нагадала тебе смерть. Так что я бы на твоём месте поостереглась.