Жёлтая магнолия

-Если я правильно понял, вы собрались идти ночью… одна, по этой темноте… по улицам, по которым разгуливает сумасшедший доктор с хирургическим ножом… тот самый, который убивает одиноких девушек… с вашим цветом волос? – он говорил негромко, делая многозначительные паузы во фразах. –  Потом он выпускает им кровь… раздевает… раскладывает на площадях…  Кажется, зря я похвалил вашу везучесть. Или вы хотите проверить вашу поговорку про дураков и удачу на себе? Мне бы не хотелось рассматривать ещё ваш труп, лежащий в лепестках на одной из кампо.

Он смотрел на нее, не мигая, и его синие глаза сейчас стали совсем тёмными. У них вообще было какое-то удивительное свойство пригвождать человека к земле, будто гипнотизируя его. Когда маэстро смотрел вот так, не мигая, его лицо оставалось  неподвижным и бесстрастным, даже когда он говорил такие ужасные вещи. И только по голосу можно было понять, что при этом он над ней насмехается.

И хотя раньше она не боялась ходить ночью одна:  в гетто привыкаешь ко всему, и для таких случаев у неё с собой в сумке  всегда был кривой цверрский нож, но внезапно поняла, что маэстро прав.  Против доктора-убийцы у неё вряд ли получится выстоять даже с ножом. Миа вспомнила тот ужас, что нахлынул на неё в леднике на острове Мурано, удушающую тьму, и от мысли о путешествии пешком на рива дель Карбон, у неё даже мороз пошёл по коже.

-Ну… я подумала… может быть, вы дадите мне лодку? И…  Или Пабло меня отвезёт? – она произнесла это как-то неуверенно, понимая, что с одной стороны это довольно нагло, но с другой – не сама же она сюда пришла!

-Не дам, - коротко ответил маэстро, и Миа снова заметила на его лице эту странную улыбку, когда понять, что человек улыбается, можно только по глазам. – А то вы ещё снова сбежите к своим сородичам в дебри Марджалетты, а мне потом вас искать. Вы ещё не отработали шестьсот дукатов, монна Росси. Зато я уже потратил три дня на то, чтобы обыскать все злачные места в поисках вас.

Он искал её три дня?!

- Прошу вас, монна Росси, - он отступил к стене и указал рукой наверх: - Монна Джованна, отведите нашу гостью в приготовленную комнату, ей нужно смыть угольную пыль и привести себя в порядок.

Миа посмотрела сначала на него, не зная, что и сказать, а затем на свои грязные ладони, оглянулась, и, видя, что у входных дверей, словно псы в ожидании команды, застыли Вито и Маттео,  молча направилась вверх по лестнице. Кажется, спорить тут вообще бессмысленно.

-Ужин в восемь, Дамиана. Не опаздывайте, - произнёс маэстро, когда она проходила мимо него.

Дамиана?! Он назвал её по имени? Что за небывалые дела!

И уже поднявшись на галерею, она услышала, как он отдал распоряжение экономке:

-Накройте стол на террасе. И пришлите только Луку.

-Да, синьор, - монна Джованна коротко присела и, окатив Дамиану холодным взглядом, велела следовать за ней.

На этот раз её отвели на третий этаж палаццо, но в другое крыло, и всю дорогу экономка бормотала, что это верх безрассудства - селить какую-то цверру на этаже синьоров. И по её недовольству Миа поняла, что её пустили в святая святых – на третьем этаже находились покои хозяев. Она шла по галерее, разглядывая мраморные колонны и фрески на стенах, расписные потолки и витражи, и думала о том, за что ей оказана такая честь?

Монна Джованна отперла резные голубые двери, Миа шагнула вслед за ней в большую комнату и застыла на пороге в изумлении.

Два окна от пола до потолка и между ними огромная кровать, а напротив большой камин, с двух сторон охраняемый мраморными львами. На стене, в изголовье кровати, парят рисованные пухлые ангелочки среди белоснежных облаков. И с огромной картины в простенке на них грустно взирает мадонна с младенцем. Над кроватью висит балдахин из голубого шёлка, обшитый по краю серебристой бахромой, и гора подушек, украшенных вышивкой, возвышается на покрывале, как трон.

 Изящная резная мебель, позолота, глубокие кресла, обитые светлым бархатом, гардеробный шкаф и вовсе настоящее произведение искусства. И рядом с ним, на тяжёлой деревянной раме большое зеркало в полный рост. Зеркало, которое стоит целое состояние!

Миа даже дар речи потеряла.

На мозаичном полу лежал синий арцийский ковёр с густым ворсом, на который ей даже страшно было наступить.

И в этой комнате она будет спать?! Неужели у маэстро не нашлось ничего поскромнее для какой-то «шарлатанки-гадалки-цверры»?

-Вот тут, в шкафу, ваша одежда. Здесь ещё простыни, вот туфли, как велел синьор, я всё приготовила.

Монна Джованна прошла по комнате, энергично распахивая дверцы шкафов и ящички столика, подняла крышку сундука-кассапанки и, нервно поправляя складки на балдахине, всем своим видом показывала, как внутренне она протестует против такого странного решения хозяина.

Затем она открыла смежную дверь и, указав рукой, произнесла:

-Здесь… ваша ванная комната.