Желтое, зеленое, голубое[Книга 1]

— Ты чё, Гошка, глупости говоришь? Разве вода бывает холодной! Ты был бы рыбак — понимал. У тебя пальцы замерзли, ты рисовать не можешь, иди сюда погрей…

Раменов радостно посмотрел на Алису, как бы приглашая ее полюбоваться и послушать.

— Как спектакль, — ответила она.

И вдруг в широкой пасти проруби появилась мотня — мешок с рыбой. В нем масса, живая, серебристая, с желтой водой в пузырях.

Подошел низкий круглолицый человек в полушубке. Георгий познакомил с ним Алису. Это был председатель колхоза. Раменов называл его Максимом.

— Видишь, сколько пузырей на воде, душно рыбе, она стала задыхаться и погибла бы, но мы ее вовремя взяли, — сказал председатель.

Рыбаки стали быстро вычерпывать рыбу сачками, сетками на ободах и большими черпаками.

— Тянуть такую массу рыбы из проруби невозможно, никакая дель, то есть сетчатка, не выдержит, — пояснил Георгий.

— Это хорошая рыба? — недоверчиво спросила Алиса.

— Отличная, — ответил Георгий.

— Сегодня попробуете у нас, — ответил председатель и впервые поглядел Алисе в лицо.

— Это очень хорошая рыба, вкусная, питательная, — пояснил Георгий.

— А куда идет эта рыба? — спросила Алиса.

Георгий как-то никогда не думал, куда все идет.

— Организациям поставляется, — сказал председатель, не глядя на Гагарову.

Максим стал тянуть верхнюю подбору невода. У него маленькая рука с короткими пальцами, припухшая, багровая. Георгий полагал, что такие руки хотя и некрасивы, но не поддаются морозу.

Раменов тоже схватился за невод и тоже откидывался, чуть не падая на снег, как все рыбаки. Часть рыбы из мотни отчерпали, и теперь можно было вытягивать. Алиса в кучерских рукавицах взялась за подбору. Она, кажется, сильна, потянула здорово, рыбаки это заметили, но никто не улыбнулся и не подал вида.

Мгла рассеялась. Стала видна гора, похожая на огромный сугроб, подножье ее заострено маленькими деревянными домиками, похожими на ульи. Вокруг огороды. Из труб клубится дым.

Около проруби навалили огромную груду рыбы, которая обмерзала и становилась похожей на куски льда.

Барабашка хотел идти за лошадью, но Георгий сказал, что надо нагрузить подводу, все равно лошадь стоит без дела.

— Это ведь горисполкомовская, — с опаской заметил Барабашка.

— Для хорошего улова как раз подойдет, — ответил Георгий.

Он и Алиса пошли по дороге.

— Я догоню вас, — крикнул вслед Максим, — идите ко мне.

— Вы меня познакомили с председателем, но не познакомили с товарищами… Ну с Барабашкой. Это невежливо. А председатель очень похож на русского и так чисто по-русски говорит, — сказала Алиса.

— Он русский, — ответил Георгий и стал рассказывать, что колхозники выбрали Максима своим председателем, хотя он и русский. Максим вырос здесь, и он и его отец говорят по-эвенкийски.

Через некоторое время сзади послышался топот. Барабашка с видом удалого ямщика, размахивая концами вожжей, с возом, груженным рыбой, перегнал пешеходов.

— Э-эх, на горисполкомовской! — крикнул он.

Легкая снежная пыльца вилась под копытами лошади. Бока ее совсем побелели.

— А почему председатель сказал, что рыба задохнулась бы? — спросила Алиса. — Разве рыба в воде может задохнуться?

— Это целая наука, — смеясь ответил Георгий. — Спросите об этом председателя за обедом, услышите целую поэму.

— Скажите, а когда вы будете в Москве? — спросила Алиса.

— Мы? — ответил Георгий, называя себя на «вы», как говорят крестьяне.

Она поняла, почему он так ответил.

— Видимо, на будущий год, если жена раньше не соскучится о своих и если чего-либо не случится непредвиденного.

— Да?

— Да. Проездом в Белоруссию мы всегда останавливаемся в Москве и стараемся все видеть. У жены родные в Белоруссии. Они переехали туда с юга.

— А что беспокоит вас, что непредвиденное имеете вы в виду?

— Мало ли что может быть… Да, мы всегда в Москве ходим на выставки, в театры. Еще стоим в очередях около универмагов, — добавил Георгий, кажется не замечая легкой тени неудовольствия на пылавшем от мороза и здоровья лице Алисы.

«Как бы он выглядел в Москве? — думала Алиса. — Очень может быть, что при хорошем влиянии станет заметен».

У него здоровый ум, здоровое творчество, совершенно не чувствует к кому-либо зависти, неприязни, полон своими впечатлениями, ими живет. Он так не походил на ее мужа! Даже обидно!

Алиса привыкла к горячности и раздражению своих друзей, к их неудовлетворенности и неприязни к другим художникам, и она сама как-то привыкла разделять с ними эту неприязнь. А сейчас она чувствовала, какой здоровой, трезвой жизнью можно жить… Как ей захотелось спокойной жизни и труда!

ГЛАВА VIII