Читаем Желтуга. Киносценарий полностью

Он окончательно выбивается из сил, бросает лопату и садится на землю. АЛЕКСЕЙ смотрит на свои ладони, те стёрлись почти до мяса. Из его груди вырывается сдавленный звук – не то смешок, не то всхлип. Он тянется за флягой и обнаруживает, что в ней не осталось воды. АЛЕКСЕЙ отшвыривает флягу в сторону и подымается на ноги. Он собирается уходить, но спотыкается об брошенную лопату. АЛЕКСЕЙ поднимает её и всаживает в стену тоннеля. Слышится металлический лязг. АЛЕКСЕЙ замирает, потом наваливается на лопату. Большой пласт земли падает на пол тоннеля. АЛЕКСЕЙ лихорадочно размалывает землю пальцами и наконец находит то, обо что звякнула лопата. В его руках крупный золотой самородок.

ИНТЕРЬЕР. ЗИМОВЬЕ.

СЕРГЕЙ и ИВАН сидят за столом. ИВАН нарезает хлеб.

СЕРГЕЙ:

Этому копателю оставь. Целый день ничего не ел.

ИВАН:

Может, и правда заложить портсигар? Вдруг, всё-таки, найдём?

СЕРГЕЙ:

(устало)

Брось, не дури. Заложим, проедим и эти деньги. А потом и деньги кончатся, и память об отце продашь. Забудь. Давай лучше чаю попьём.

ИВАН:

Чай ещё вчера кончился.

СЕРГЕЙ:

Тогда воды.

Дверь распахивается и в дверях появляется АЛЕКСЕЙ. В руках у него объёмистый и, судя по всему, тяжёлый мешок.

АЛЕКСЕЙ:

Что, черти, значит, не найдём ничего? А это откуда?!

Он выкладывает перед обалдевшими СЕРГЕЕМ и ИВАНОМ свежий хлеб, ветчину, сыр, словом, уставляет весь стол всяческой снедью.

АЛЕКСЕЙ:

И вот ещё.

(хлопает об стол тоненькую стопку купюр)

СЕРГЕЙ:

ЛЁХА, ну ты!

Он хлопает АЛЕКСЕЯ по плечу.

АЛЕКСЕЙ:

(покровительственно)

Так-то вот! А вы… Ладно, лопайте!

ИНТЕРЬЕР. ЗИМОВЬЕ. ЧУТЬ ПОЗЖЕ.

ИВАН сооружает невероятных размеров бутерброд, на котором вперемешку ветчина, окорок, сыр, зелень и что-то ещё. СЕРГЕЙ и АЛЕКСЕЙ по-доброму смеются, глядя на него.

СЕРГЕЙ:

Конфет сверху покроши, ВАНЯ.

ИВАН, счастливый от того, что наконец-то сыт, смеётся вместе с ними.

АЛЕКСЕЙ:

Теперь дело пойдёт, помяните моё слово. Я на жилу наткнулся. А вы чуть всё не бросили.

СЕРГЕЙ:

Да, АЛЁША, если бы не ты…

АЛЕКСЕЙ:

(снисходительно)

Ладно, кто старое помянет… Смотри!

Он показывает СЕРГЕЮ на ИВАНА, который уснул, положив голову на стол, рядом с недоеденным бутербродом. СЕРГЕЙ и АЛЕКСЕЙ снова смеются.


ЭКСТЕРЬЕР. ШУРФ.

Ребята снова за работой, однако видно, как переменилось их настроение. Мы не слышим, о чём конкретно они говорят, но по выражению лиц понимаем, что они перекидываются шутками. ИВАН засыпает землю в желоб промывочного шлюза, вода размывает её, уносит с собой, и мы видим на дне желоба несколько небольших самородков.

ИНТЕРЬЕР. ЛАВКА СКУПЩИКА.

Скупщик тщательно взвешивает на гиревых весах самородки, потом отсчитывает купюры и придвигает их АЛЕКСЕЮ. Они бьют по рукам. АЛЕКСЕЙ поворачивается к СЕРГЕЮ и ИВАНУ, трясёт в воздухе пачкой денег. Все трое довольно улыбаются.

ЭКСТЕРЬЕР. УЛИЦА ЖЕЛТУГИ. БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ.

Двери одного из магазинов распахиваются и из них выходят АЛЕКСЕЙ, СЕРГЕЙ и ИВАН в ШИКАРНЫХ вечерних костюмах. Они удивлённо осматривают друг друга и заливаются смехом. АЛЕКСЕЙ указывает на одну из вывесок. На ней нарисован дракон, перед которым стоит дымящаяся миска с рисом. Рядом надпись иероглифами. Друзья заходят внутрь.

ИНТЕРЬЕР. КИТАЙСКИЙ РЕСТОРАН.

Друзья с изумлением оглядывают зал ресторана. Он выдержан в красных и чёрных цветах, столы и стулья сделаны из бамбука, под потолком подвешены бумажные фонари. Их встречает пожилой китаец в чёрном шёлковом халате – распорядитель ресторана. Он усаживает друзей за столик. Тотчас же к ним подбегает официант. Он склоняется над столиком с блокнотом, готовясь принять заказ. СЕРГЕЙ что-то говорит ему и делает неопределённый жест рукой, обозначающий "неси всё, что есть". Вскоре стол заставлен тарелками, плошками, горшочками. Друзья чокаются маленькими пузатыми рюмками. Из приборов только палочки. СЕРГЕЙ безуспешно пытается подцепить ими еду. Видя это, распорядитель хлопает в ладоши, к нему подбегает официант. Распорядитель что-то гневно говорит ему, указывая на столик. Тот склоняется в почтительном поклоне и уходит. Вскоре он возвращается и выкладывает перед каждым из друзей вилку и ложку. ВАНЯ, изловчившись, подхватывает палочками кусочек мяса в соусе, подносит ко рту. В последний момент мясо падает, пачкая соусом белую рубашку ИВАНА. ИВАН огорчённо рассматривает пятно, СЕРГЕЙ и АЛЕКСЕЙ беззлобно смеются.

ИНТЕРЬЕР. ДЕРЕВНЯ НИВХОВ. ДОМ ЧЕВГУНА.

ЧЕВГУН мечется в бреду. АЙГУН сидит рядом с ним на кровати, осматривает рану. Капли пота катятся по лицу ЧЕВГУНА.

ЭКСТЕРЬЕР. ТАЙГА.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия
Синдром Петрушки
Синдром Петрушки

Дина Рубина совершила невозможное – соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и искусства; семейный детектив и психологическую драму, прослеженную от ярких детских и юношеских воспоминаний до зрелых седых волос.Страсти и здесь «рвут» героев. Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла – в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности, – эта глубокая и многомерная метафора повернута автором самыми разными гранями, не снисходя до прямолинейных аналогий.Мастерство же литературной «живописи» Рубиной, пейзажной и портретной, как всегда, на высоте: словно ешь ломтями душистый вкусный воздух и задыхаешься от наслаждения.

Arki , Дина Ильинична Рубина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Пьесы / Драматургия