Читаем Желтуга. Киносценарий полностью

ФИЛИН, ФРОЛ, ОРЕХ и рябой за столом, на столе водка, сало, сушёная рыба. ФИЛИН нарезает сало, ОРЕХ смотрит на его руку с ножом и машинально потирает горло.

ФРОЛ:

Давайте за встречу.

Все четверо чокаются и выпивают.

ФИЛИН:

Рассказывай, что за дело.

ФРОЛ:

Ты "охотой" балуешься ещё?

ФИЛИН:

Редко. Те, с кого есть, что взять, по одному не ходят. Да и с ружьями сейчас все через одного… А что?

ФРОЛ:

У тебя на Желтуге есть знакомцы из наших, из деловых?

ФИЛИН:

Деловые дела делают, а не кайлом машут. Но человечек один есть. Он не блатной, но мне должен. Что скажу – сделает.

ФРОЛ:

Он нам шепнуть сможет, когда люди с золотишком до станицы двинут?

ФИЛИН:

(улыбаясь)

А, вон ты куда клонишь… Шепнёт, куда он денется.

ФРОЛ:

А на пути мы их прихватим.

ФИЛИН:

Местечко хорошее знаю, если на станицу идти, мимо никак не пройдёшь.

ФРОЛ:

Значит, зарешали. Ну, что, бродяги, за фарт!

(поднимает стакан)

ЭКСТЕРЬЕР. ЖЕЛТУГА. ШУРФ.

АЛЕКСЕЙ копает боковой тоннель. Он яростно вгрызается лопатой в землю, работает как одержимый. Когда позади него скапливается слишком много отброшенной им земли, он начинает грузить её в деревянный подъёмник. СЕРГЕЙ с помощью самодельной лебёдки поднимает её наверх.

АЛЕКСЕЙ:

Что ВАНЬКА говорит?

СЕРГЕЙ:

Мелочь одна. Пыль.

Сзади него высится целая гора земли. Возле реки ИВАН засыпает землю в самодельный промывочный шлюз. Вода смывает землю, оставляя на дне шлюза мелкие камни. ИВАН наклоняется к ним и поднимает КРОХОТНУЮ песчинку золота.

СЕРГЕЙ:

ЛЁША, заканчивай, давай перекусим.

АЛЕКСЕЙ, СЕРГЕЙ и ИВАН сидят на земляном отвале. Рядом на платке разложен их обед – ломти хлеба и соль. Видно, что дела у ребят идут не очень хорошо.

СЕРГЕЙ:

Чёрт, месяц роем, хоть бы что. Одна пакость попадается.

ИВАН:

Главное, жилу найти, тогда просто за ней пойдём и всё.

АЛЕКСЕЙ:

(передразнивая)

"И всё!". Делов-то. Всего-ничего осталось – жилу найти. Значит, можно уже перстень с бриллиантом заказывать, скоро ведь богачами будем.

ИВАН обиженно отворачивается в сторону.

СЕРГЕЙ:

(кладёт руку ИВАНУ на плечо)

Ты чего на людей бросаешься? ИВАН, что ли, виноват, что жилы нет?

АЛЕКСЕЙ:

(ИВАНУ, зло)

Ты же кричал, что всё про золото знаешь!

ИВАН:

(защищаясь)

Я говорил только, что в книжках читал, как в Америке, в Калифорнии золото добывали.

АЛЕКСЕЙ:

Плохо, видать, читал.

СЕРГЕЙ:

(резко)

Хорош! Если бы не ИВАН, мы бы с тобой даже не знали, с чего начинать. Он объяснил, как шурф бить, и как шлюз сделать.

АЛЕКСЕЙ:

(с ожесточением)

А чего ты так за него заступаешься, а?

СЕРГЕЙ:

(начиная выходить из себя)

Да потому что ты неправ, просто хочешь свою злобу на ком-то сорвать! Давай на мне!

Они сверлят друг друга взглядом, потом АЛЕКСЕЙ отводит глаза.

АЛЕКСЕЙ:

К чёрту. Пойду копать дальше.

Он спускается в шурф.

ИВАН:

Я тоже пойду.

СЕРГЕЙ:

ВАНЬ, да не обращай ты внимания, сойдёт с него, сам подойдёт и извинится. Давай перекусим.

ИВАН:

Спасибо, не хочу. Пойду я.

Он уходит к шлюзу. СЕРГЕЙ остаётся сидеть в одиночестве.

ЭКСТЕРЬЕР. ТАЙГА. ПОЛДЕНЬ

По тропе идут четверо старателей. На тропе расстелен платок ЧЕВГУНА. Старатели останавливаются, совещаются о чём-то, затем каждый из них оставляет на платке по небольшому самородку. ЧЕВГУН наблюдает за этим, скрытый листвой.

ЭКСТЕРЬЕР. ТАЙГА. ВДАЛИ ОТ ТРОПЫ ЛЕЖИТ УПАВШЕЕ ДЕРЕВО. СКРЫТЫЕ ЗА ЕГО ВЕТВЯМИ В ЗАСАДЕ СИДЯТ ФРОЛ, ОРЕХ, ФИЛИН, РЯБОЙ. У ВСЕХ, КРОМЕ РЯБОГО, РУЖЬЯ.

ФИЛИН:

Я бью первого, ФРОЛ последнего. Ты

(смотрит на ОРЕХА)

– тех, что посередине, уж в кого попадёшь. Мужички при ружьях, но мой человечек сказал, стрелять им не доводилось. Перещёлкаем как мух. Тихо! Идут.

На тропу выходят четверо старателей.

ФИЛИН:

(приглушённо)

Давай!

Почти одновременно гремят три выстрела. Двое старателей, ведущий и замыкающий, валятся на тропу. Двое оставшихся срывают с плеч ружья. ФИЛИН стреляет снова, убив ещё одного.

Последний старатель стреляет в сторону засады, зарядом дроби срывает листву и мелкие ветки. ОРЕХ в панике валится ничком на землю, прикрыв голову руками.

ФРОЛ:

(ОРЕХУ)

Стреляй, гнида, а то я тебя сам кончу!

ЭКСТЕРЬЕР. ТАЙГА.

ЧЕВГУН наклоняется за платком и в этот миг в той стороне, куда ушли старатели, звучат выстрелы. ЧЕВГУН бежит в лес, на ходу снимая ружьё с плеча.

ЭКСТЕРЬЕР. ТАЙГА.

Старатель лихорадочно перезаряжает двустволку. ФИЛИН поднимается в полный рост и стреляет в него. Старатель вскрикивает и падает на тропу, выронив ружьё.

ФИЛИН:

(обернувшись к остальным)

Всё. Готовы.

ФРОЛ, ОРЕХ и РЯБОЙ идут к телам. ФИЛИН остаётся у засады.

ФРОЛ:

ОРЕХ, прошмонай их.

Один из старателей стонет.

ФРОЛ:

(показывая на него)

РЯБОЙ!

РЯБОЙ, радостно ухмыляясь, идёт к раненому, на ходу доставая из-за пояса плотницкий топорик. РЯБОЙ наклоняется над телом, размахивается топориком. Слышится чавкающий звук. РЯБОЙ поднимает голову, его лицо в мелких брызгах крови. ФИЛИН неспеша подходит к ФРОЛУ.

ФИЛИН:

(негромко)

Там в лесу ещё один. Ты головой не верти, спокойно. Слева от нас большой кедр, видишь?

ФРОЛ:

Ну.

ФИЛИН:

Как только скажу: "Бей!", стреляй на пол локтя вправо от него. Понял?


ФРОЛ:

Понял.

ЧЕВГУН, укрывшись за стволом дерева, наблюдает за ОРЕХОМ, обшаривающим тела. Он медленно поднимает ружьё к плечу.

ФИЛИН:

Бей!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия
Синдром Петрушки
Синдром Петрушки

Дина Рубина совершила невозможное – соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и искусства; семейный детектив и психологическую драму, прослеженную от ярких детских и юношеских воспоминаний до зрелых седых волос.Страсти и здесь «рвут» героев. Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла – в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности, – эта глубокая и многомерная метафора повернута автором самыми разными гранями, не снисходя до прямолинейных аналогий.Мастерство же литературной «живописи» Рубиной, пейзажной и портретной, как всегда, на высоте: словно ешь ломтями душистый вкусный воздух и задыхаешься от наслаждения.

Arki , Дина Ильинична Рубина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Пьесы / Драматургия