Желтый дьявол. Том 3

Зимняя ночь трещит морозом над столицей Забайкалья.

По улицам шныряют патрули.

А в отдельном кабинете шантана наследник Колчака атаман Семенов празднует свое возвышение в сан правителя.

— А все-таки, — говорит барон Унгерн, — наше положение не особенно прочное… Уйдут японцы, и нам каюк. Как хочешь, атаман, а по-моему нужно войска оттягивать в Монголию к Урге и там строить базу.

— Ерррррунда, — рычит пьяным голосом Семенов: — ерррунда… Правда, Маша?

Рука атамана покоится на открытом, белом плече.

— Правда.

— То-то… Теперь мы с тобой еще чище прежнего заживем. Ты у меня верная.

— Да ты-то неверный.

Маша невольно вспоминает Глинскую.

Семенов понимает…

— Ну, ну… Кто старое помянет, тому глаз вон.

Унгерн улыбается. Он тоже знает, в чем дело.

— А вы знаете, где она теперь? — спрашивает он.

— Нет.

— А я имею сведения.

— Где же?

— Она уехала на санитарном поезде № 8. Этот поезд попал в Благовещенске к большевикам. Значит, она там.

— У большевиков?.. Жаль, — хмурится атаман.

Маша глядит подозрительно.

А на следующий день Маша принимает в своем будуаре какого-то низенького белобрысого человечка. Он в штатском.

— Поручик! Ты не раз служил мне, — говорит Маша: — надеюсь, что и это поручение ты выполнишь с успехом. Получишь немало. Понял?

— Еще бы.

— Ну, смотри… Чтоб дело было сделано. Действуй, как тебе будет удобней… Или выдай ее большевикам, или сам укокошь.

— Положитесь, — жива не будет.

— Ну то-то… Вот тебе на дорогу… Потом получишь остальное.

— Царица!..

Поручик целует руку Маше.

— …А как же я?.. Неужели так и уеду?..

— А что?

— В последний раз мы с вами…

— А, вот что! Ну, и мерзавчик ты. Ну, ладно… Приходи часов в 11: атамана не будет.

— Царица!

И еще раз целует руку поручик.

Глава 4-ая САНПОЕЗД № 22

1. На фронт

— Товарищ Штерн, срочная телеграмма! — адъютант Штерна вошел в кабинет.

Штерн, заваленный работой, углубился в проекты, приказы и дислокации войск реорганизующейся партизанской массы Приморья.

— Да, телеграмма?

Взял. Распечатал. Прочел. К адъютанту:

— Вызовите сейчас же Снегуровского в оперативный совет.

— Слушаюсь! — адъютант вышел. Штерн опять к своей работе.

Через час Снегуровский — легкий, в спортсменской шапочке, совсем не военный внешне, шумно врывается к Штерну.

— Александр! Что?

Тот улыбнулся, товарищески, приветливо потянул руку Николая, усадил: не торопись, дескать… И звучным и мягким голосом ровно и близко заговорил. Заговорил так, как только он один умел разговаривать с товарищами по большой, сложной и ответственной работе.

— Видишь ли… Район тебя требует. Вернее, та группа партизанских отрядов, которой ты командовал в прошлом году во время повстанчества.

— Ну, к ним я поеду…

— В том-то и дело, что придется не к ним, а дальше — на Иман… Этот район подчинен Спасску, но там действует стихия девятнадцатого года… Нужно ее организовать…

— Я там тоже чужой!

— Но они все-таки тебя знают… больше других… Поезжай — бери командование, а позднее — освобожусь — я приеду сам: поговорю сними… А потом там еще и фронт надвигается: Калмыков прорывается на Гродеково… Значит, кончено?

— Кончено! — Снегуровский любит Штерна, с ним он не спорит. Только улыбнулся и повторил снова: — Кончено!..

— Когда можешь выехать?

— Ну, завтра…

— Нет, сегодня — можешь?

Снегуровский весело, прямо в глаза смотрит Штерну, вскидывает руку к своей спортивной шапочке, четко отрубает:

— Слушаю, товарищ Штерн! — и так же быстро и шумно вылетел из Военного Совета.

Адъютанту Совета на-ходу бросил:

— Приготовьте: приказ, документы, деньги. Выезжаю сегодня ночным, район…

А ночью Снегуровский выехал в район — принимать иманский гарнизон — стихию партизанских отрядов Имано-Вакской долины. С ним — адъютантом едет Андрей Попов. По дороге, в Спасске, из гарнизона он берет с собой своих неразлучных ординарцев и боевых товарищей: Борисова старшего и Солодкого.

2. Двойник Розанова

Уже темно. Вечер. Из здания японского штаба выходит фигура в бобровой шубе с высоко поднятым воротником. Фигура направляется к единственному стоящему в углу извозчику и коротко говорит:

— Поезжай.

— Занят, барин.

— Не разговаривать! Поезжай!

Извозчик поворачивается и пытливо всматривается в лицо седока. Широкая улыбка расплывается по его лицу.

— Ты чего смотришь?

— Да уж так. Седок вы сердитый. Не на вокзал ли прикажете?

— На вокзал… а тебе что?

— Да так, ничего. Я только вижу, торопитесь.

— Ну, не разговаривай! Живо!

Лошадка бежит рысью вниз по Алеутской, но в противоположную от вокзала сторону.

— Ты куда везешь? — подскакивает седок.

— На вокзал, ваше превосходительство! Хе-хе, тут ближе, — смеется извозчик и заворачивает в какой-то темный переулок.

— Стой, куда ты! Стой! — Седок хватает извозчика за воротник, но в тот же момент чувствует, как сзади с обеих сторон схватывают его под руки.

— Потише, генерал, потише. Ишь переоделся как. Ну, нас-то не надуешь. Нам-то твоя рожа знакома.

Фигура под шубой вздрагивает. Но голос достаточно спокойный:

— Куда вы меня везете?

— В гости к чортовой бабушке. Хе-хе! На блины! Недурно, ваше превосходительство?

— Что ж, недурно. Но не ошиблись ли вы?