Желтый дом. Том 2

Для поддержания порядка во время похорон прибыла в большом количестве милиция и в еще большем количестве переодетые агенты. Боялись, что появятся уцелевшие жертвы Петина или их родственники и учинят диссидентские беспорядки. Глупые опасения, подумал МНС. Подлинные жертвы Петина стоят в почетном карауле у гроба, произносят хвалебные речи или терпеливо смотрят и слушают. Жертв нет, есть только соучастники. МНС оказался прав. Жертвы пришли и принесли... венок. Они хотели сначала написать на ленте, что венок — от жертв отдельных ошибок и перегибов. Но им сказали, что это делать неприлично, и они написали: от бывших соратников по борьбе.

Беспрерывно грохотал оркестр. Приезжал даже один из секретарей ЦК и постоял несколько минут в почетном карауле. Единение на самом деле было полное. Тваржинская появилась, держа под ручку с одной стороны явного антисемита Рабиновича, а с другой — тайного сиониста Сидорова. Тор-мошилкина стояла, прижавшись к профессору Васькину из ВПШ, который написал на нее донос в ЦК, и поддакивая своему аспиранту из университета, на которого она сама написала донос. Булыга одолжил свой носовой платок академику Евчуку, который не смог сдержать слез, вспоминая, как они с Петиным отражали атаки «меньшевиствующих идеалистов». Академика Канарейкина ввели под руки Смирнящев и Барабанов, а Субботич шел впереди, требуя освободить дорогу академику. Учитель шепнул МНС, что Петин, если уж говорить начистоту, был не такой уж сволочью, как мы об этом думаем, и не таким уж дураком и невеждой. И еще неизвестно, будет ли новый директор лучше его. Кстати, ходит слух, будто директором будет Непейвода. Сейчас украинская группировка в^руководстве является доминирующей и повсюду пропихивает своих людей. А мне все равно, ответил МНС, пусть хоть китайская группировка побеждает. Ты прав, сказал Учитель. И направился к группе Смирнящева, Сазонова, Субботича.

Потолкавшись в зале, заметив нескольких знакомых переодетых агентов, которые тоже его узнали и подмигнули ему, и не найдя желающих составить ему компанию (смыться отсюда и отметить событие где-нибудь в более подходящем месте), МНС выбрался из толпы и побрел куда глаза глядят. Лишь бы подальше от этого желтого дома, думал он. По похоронам Петина можно судить о том, до какой степени будет реабилитирован Сталин и реставрирован сталинизм. Похороны явно компромиссные. Новодевичье кладбище — это не Кремлевская стена. И секретарь ЦК по идеологии — не сам Суслов. Реабилитация и реставрация будет чисто внешней и формальной. Во-первых, нынешние вожди сами считают себя фигурами не менее важными, чем Сталин и его соратники. Во-вторых, никто не рискнет и не захочет объявить себя учеником и продолжателем дела Сталина. Ученики и продолжатели дела Ленина — это само собой разумеется. Но не Сталина. Вот через час-другой бросят последний ком земли на могилу Петина, завалят ее цветами. И с этой минуты даже ближайшие холуи Петина перестанут упоминать его имя. Великая эпоха уходит в прошлое, унося с собой свои тайны и уступая место исторической лжи.

Ну а ты смог бы заявить себя последователем Сталина? — услышал он в себе неведомо чей вопрос. Я смог бы, подумал он. Я хотел бы хотя бы один раз ворваться ночью в чужую квартиру, увидеть побледневшие лица и трясущиеся руки, приказать следовать «за нами». Хотя бы раз выполнить ответственное поручение, причем — «любой ценой». Хотя бы раз... Стой! О чем ты?! Боже, до какой мерзости может додуматься даже такой человек, как я! Так чему же мы удивляемся?! Наш человек не просто внешне, но и внутренне способен на любую пакость, если она официально оценивается как действие во имя, ради, для... И больше внутренне, чем внешне. Внешне наш человек может быть лодырем, халтурщиком, обманщиком даже в осуществлении пакости. Внутренне — никогда. Но хватит об этом. Со смертью Петина умерла и проблема Сталина. Я свободен!

Но так ли это? А что, если именно теперь он утратил всякую свободу, ибо сам он, строя свои личные расчеты, был лишь фактором в расчетах других? Эта мысль поразила его, и он внезапно остановился. Переодетые агенты по инерции налетели на него и чуть не сбили с ног. Извините, сказал он им, я задумался. И он продолжил свой путь, уже не думая ни о чем.

Предпраздничные дни