Жемчужина, сломавшая свою раковину

Дядя Залим изъяснялся с такой изысканной вежливостью, что Шекиба ушам своим не верила — неужели это говорит один из ее родственников?

— Можем считать, да. До тех пор, пока она исправно работает в моем доме.

Шекиба работала исправно. Поначалу из страха, что ее отправят обратно. Но вскоре она поняла, что здесь к ней относятся совсем иначе, чем у Бардари.

Как только дядя Залим ушел, Азизулла позвал в гостиную жену, Марджан.

— Это Шекиба. Ее семья говорит, что она отлично управляется с хозяйством и может делать даже тяжелую мужскую работу. Введи ее в курс дела, чтобы Шекиба могла приступить к своим обязанностям. Посмотрим, соответствует ли она данным рекомендациям.

Марджан окинула Шекибу внимательным взглядом. Увидев изуродованное лицо девушки, она вздрогнула и не смогла сдержать испуганного возгласа. Жена Азизуллы была доброй женщиной и мгновенно прониклась жалостью к Шекибе.

— О небеса, бедная девочка! Как ужасно! — сокрушенно цокая языком, сказала Марджан. Впрочем, она быстро пришла в себя и добавила, вытирая перепачканные мукой руки о край фартука: — Ну что же, пойдем на кухню, я как раз замесила тесто.

На вид хозяйке было лет тридцать. Шекиба подумала, что своего первого ребенка Марджан родила примерно в ее возрасте.

— Это наша спальня, там дальше еще комнаты, — идя по коридору, махнула рукой Марджан, — а вот здесь у нас кухня. — Шекиба робко переступила порог кухни. — О небеса, погляди на себя, какие у тебя узкие бедра! — вдруг ни с того ни с сего воскликнула Марджан. — Как же ты будешь рожать?

Улыбка, с которой она смотрела на Шекибу, была широкой и доброй. Вероятно, с каждым новым ребенком эта улыбка становилась чуть шире. Но замечание Марджан удивило Шекибу. Никто и никогда не говорил ей о возможности стать матерью — никогда, даже в насмешку. Шекиба почувствовала, как краска заливает правую половину лица, и опустила голову.

— О, ты смущена! — всплеснула руками Марджан. — Как мило! Ну ладно, за дело. Мы тут болтаем, а у нас работы непочатый край.

Она рассказала, что именно Шекибе предстоит делать по дому. Список обязанностей оказался довольно длинным, но Марджан перечисляла их без того высокомерия, с которым обычно обращались к Шекибе ее тетки. Хотя в этот дом ее отдали в качестве работницы, Шекиба вдруг осознала, что для нее сделка Бардари с Азизуллой стала освобождением, и поймала себя на том, что улыбается во весь рот.

У Азизуллы и Марджан было четверо детей. Первой, с кем познакомилась Шекиба, была младшая девочка — Манижа. Черными кудрями, обрамлявшими розовые щеки, и выразительными глазами, подведенными кохлем,[12] малышка напомнила Шекибе сестренку — их певчую птичку Бюльбюль. Манижа, цепляясь за юбку матери, выглядывала из-за ее ноги и с интересом рассматривала нового для нее человека. Шекиба вспомнила, как точно так же цеплялась за маму-джан Акила. Марджан и Шекиба уселись за стол и быстро раскатали готовое тесто на тонкие овальные лепешки, чтобы позже отправить их в печь.

Старшему сыну Марджан, Фариду, было десять. Мальчишка ввалился на кухню и бесцеремонно схватил со стола кусок хлеба прежде, чем мать успела шлепнуть его по руке. И прежде, чем изуродованное лицо Шекибы заставило его вздрогнуть и разинуть рот. Глядя на мальчика, Шекиба попыталась представить, кого из ее двоюродных сестер могли бы сосватать Фараду, не приди в голову Шагул-биби отличная идея: предложить вместо одной внучки-невесты другую — в качестве домашней прислуги.

Вслед за Фаридом явились двое мальчиков помладше, Харизу было восемь лет, Джаваду — семь. Оба старались во всем подражать старшему брату, поэтому с той же бесцеремонностью попытались стянуть со стола хлеб и даже не обратили внимания на незнакомую женщину, хлопотавшую возле плиты вместе с их матерью. Мальчишки были живыми и озорными. В присутствии отца они затихали, но, когда Азизуллы не было рядом, братья беспрестанно препирались друг с другом. Иногда словесная перепалка превращалась в легкую потасовку, но оба мгновенно объединялись, как только возникала необходимость вступить в бой со старшим братом.

Дети, похоже, унаследовали от родителей безразличие к физическим недостаткам людей. После первой реакции — удивления и нескольких прямых и бестактных вопросов, — они, казалось, вообще перестали замечать необычную внешность Шекибы.

Пару недель спустя Шекиба уже чувствовала себя в доме Азизуллы, как в родной семье. Дети напоминали ей умерших братьев и сестру, но это не причиняло боли, напротив — доставляло радость, словно ее близкие вернулись к ней.

Вскоре, как и в доме у бабушки, все домашнее хозяйство оказалось на Шекибе: она стирала, готовила, таскала воду из колодца, мыла полы — все то же, что и раньше. Но здесь работать было значительно легче, поскольку обслуживать приходилось всего шестерых. Шекиба не сомневалась: Марджан чрезвычайно довольна тем, как изменилась ее жизнь с появлением прислуги, — довольна гораздо больше, чем хочет это показать. Азизуллу Шекиба не интересовала. Раз его жена не жаловалась на девушку, та была для него не важнее дворовой собаки.