Жемчужины детства

Через несколько недель после того, как папу арестовали и поместили в Малую крепость в Терезине, мама, которая тогда еще жила дома, получила тайную записку с инструкциями, в которой ей велели передать крупную сумму денег определенному нацистскому офицеру. Мама сделала все, как было описано, не зная, для чего предназначалась эта взятка, она лишь молилась, что это как-то поможет отцу, не смея даже надеяться, что его освободят.

Могу представить ее радость и облегчение, когда вскоре после того, как она написала нам последнее письмо, она увидела его высокую фигуру в переполненной Терезинской ратуше, куда согнали несколько тысяч новоприбывших евреев. Мама приехала туда без сил, в смятении и расстройстве, проведя несколько часов в запертом грузовике для скота, куда загнали оставшихся евреев из нашего района. Выкрикивая имя отца, она растолкала толпу и бросилась в его объятия. За несколько недель пыток его черные волосы побелели, как снег, он истощал, как скелет, лишился ногтей на руках и ногах – их вырвали, – но он был живой. Взятка предназначалась для этого: папу перевели из Малой крепости в гетто Терезина. Моим родителям это, должно быть, казалось чудесным освобождением, но, увы, папину жизнь спасти не удалось: удалось лишь продлить ее, но вместе с ней продлить и страдания.

В гетто мужчины и женщины жили отдельно в тесных холодных бараках, но мама с папой по-прежнему могли встречаться и разговаривать почти ежедневно. Папино здоровье оказалось безвозвратно подорвано. Он всегда много курил, и даже в гетто был готов обменивать свой скудный рацион на сигареты.

Дедушку мама так и не увидела: когда она приехала в Терезин, тот уже умер. Этот гордый благородный человек оказался прикованным к жесткой холодной койке в бараке в мужском лазарете для престарелых. Потеряв достоинство, он едва не лишился рассудка, так велико было его отчаяние и смятение. В Терезине многие сходили с ума, особенно старики.

Возможно, поэтому мама и тетя Берта, снова встретившись в гетто, вызвались помогать умалишенным. Это был тяжелый и психически изматывающий труд в ужасающих условиях, поэтому никто из интернированных не хотел брать на себя эту обязанность. Мама с тетей надеялись, что это спасет их от депортации в Польшу. Их надежды не оправдались: сперва в Освенцим отправили тетю Берту, Милу и Карела, затем папу, и мама вновь осталась одна. Ее черед настал в январе 1944 года: ее поместили в лагерь B-IIb, находящийся в большом полуразрушенном конюшенном дворе – комплексе полусгнивших строений, оставшихся с Первой мировой войны. В одной конюшне размещались пятьсот заключенных. Каким-то чудом здесь мама снова встретила тетю Берту и Милу, те сказали, что папа и Карел находятся в том же лагере, но женщинам и мужчинам было строго запрещено контактировать друг с другом.

Тяжелой зимой 1944 года люди начали умирать как мухи. На завтрак у заключенных был заменитель кофе, на обед – суп из свеклы, а на ужин – кусок черного хлеба, нередко с примесью толченого стекла. Многие умирали от голода и страшного холода. Болезни и тяжелый труд брали свое. И мужчины, и женщины носили тяжелые камни, а зачем – никто не знал. Но им еще повезло, ведь большинство приехавших из Терезина направлялись сразу в газовые камеры. Среди погибших в камерах были и двое соседских ребят из Челаковице, которых мама взяла на попечение.

В июне 1944 года поступил приказ ликвидировать лагерь B-IIb. Возглавлял операцию «доктор» Менгеле, знаменитый нацистский убийца. Из десяти тысяч заключенных, которых заставили маршировать перед ним голышом, он выбрал две тысячи работоспособных мужчин и тысячу женщин и отправил в другие лагеря. Оставшиеся семь тысяч, в том числе все дети младше шестнадцати лет, были убиты в газовых камерах. И если прежде папа с Карелом вместе переживали все ужасы, выпавшие на их долю, теперь их разделили: Карела отправили с первой группой мужчин в концлагерь Шварцхайде, а папу со второй группой – в лагерь Блекхаммер в Силезии. Условия в обоих лагерях были столь ужасающими, что из нескольких тысяч выжили десятки. Увы, мой папа не был одним из них. Другой заключенный потом сказал нам, что готов поклясться, что видел, как папу застрелили во время «марша смерти» в декабре 1944 года.

Маму, тетю Берту и Милу отправили в концлагерь в Гамбурге, где женщины расчищали завалы разрушенных бомбардировками домов. Работать приходилось даже во время авианалетов, многие заключенные погибли под бомбами союзников.

Поначалу маме удавалось избежать тяжелой и опасной работы: она хорошо готовила, и ее определили на офицерскую кухню. Главным преимуществом этой работы была возможность умыкнуть немного еды, так как кормили заключенных ужасно. Мила и Берта, с которыми мама делилась «вкусненьким», клянутся, что без нее бы не выжили.