Жемчужница (СИ)

— Мана мне объяснил, — она чуть наклонила голову и все-таки позволила себе улыбнуться. Душа Тики была ослепляющей, и сам он был странным для белодухого — слишком уж жесткий, как ей показалось, — но все же… нельзя было назвать его совсем уж неприятным.

Рядом с Маной хотелось расслабиться, рядом с Тики — греться.

— Отлично! Мана, ты меня спас, — мужчина метнул в сторону польщенно улыбнувшегося парня теплый взгляд и ласково разворошил его волосы. И это был такой странный жест…

Мана хохотнул и подставился под прикосновение.

Также он прикасался к самой Алане, верно?.. Или же нет?

— И я не только спас тебя, я еще и готов поиграть в твоего младшего брата, хотя я старше! — рассмеялся в ответ парень и вывернулся наконец из-под его руки, приглаживая встрепанные кудри пальцами.

Алана удивлённо встрепенулась.

— А сколько вам лет? — и сразу же стушевалась, вспоминая, как Элайза рассказывала, что спрашивать у людей про возраст не принято. Или это только у женщин было не принято спрашивать…

— Мне двадцать пять, — улыбнулся Мана, ободряюще поманив её ладонью к себе, на что девушка, с несколько минут раздумывая, всё же поползла к парню, желая вновь улечься у него на коленях. — А вот наш капитан на несколько месяцев меня младше, — хохотнул он, протягивая Алане блюдо с рыбой.

Тики фыркнул, вновь отвернувшись от них, когда девушка удобно улеглась и принялась наслаждаться прохладной рыбкой (она любила лососей, так что могла объедаться ими часами), и всё же ожидаемо буркнул:

— Ну что за срам.

Мана рассмеялся, вновь погладив её по голове (отчего это движение было таким приятным?), и несколько минут люди о чём-то переговаривались (курс, погода и ещё что-то в этом роде), как вдруг Тики, заметив, что Алана доела свой завтрак, вздохнул:

— Ну что, помочь забраться тебе в аквариум?

Девушка вздрогнула, медленно сглотнув, и ощущая жгучее желание разбить это стекло к манте, но облизнула перемазанные жиром губы и неловко поинтересовалась:

— А… можно мне… н-наружу?

Мужчина в ответ отчего-то потерянно хлопнул ресницами, и Алана, испугавшись, что вновь попросила чего-то неправильного, затараторила:

— Ну х-хотя бы на солнышке полежать, пожалуйста!

— Да конечно можно, чего ты тушуешься, — махнул в ответ рукой как-то просветлевший лицом Тики, когда до него (наверное, все же еще сонного) дошло, что ей нужно. — А еще больше тебе можно начать ходить учиться, — как бы вскользь обронил он, заводя руки за спину и хрустя позвонками.

— Ты же только оклемался небось? — тут же вклинился обеспокоенно в их несостоявшийся диалог Мана. — Может, Неа…

— Не надо Неа! — поспешно оборвала его Алана — и тут же вжала голову в плечи, увидев, как поник, явно поняв, в чем дело, ее новый друг. — Ему же… — она постаралась улыбнуться, но получилось не очень — обижать парня было неприятно, — втелело от меня плавником…

— Боишься мести? — насмешливо вскинул брови Тики и легко махнул рукой. — Все в порядке, эй вы, оба, — заметил он. — Я выспался и сам тобой займусь.

На самом деле никакой мести Алана не боялась, конечно, просто дело было в душе Неа, и Мана, разумеется, это понял. И, наверное, обиделся, ведь с Неа они очень похожи — значит, они, по всей видимости, братья. А Алана так… испугалась брата своего нового друга.

Но она с собой ничего не могла поделать! Если уж белодухий Тики ведет себя как разбойник, на кого же похож тот, чья душа затуманена темнотой?

О океан, зачем она вообще покинула бухту?

Зачем отправилась с человеком, которого вообще не знала?

Зачем пустилась в это путешествие, когда кругом в океане полно охотников и просто желающих позабавиться с русалкой?

Море отпустило её только потому, что Алана умоляла его позволить ей уплыть. Потому что она устала быть одна в заточении. Устала видеть лишь камни и недосягаемый океан. Устала жить в неведении.

Устала томиться от незнания того, как умерла Элайза, оставшаяся в Поднебесной подле любимого человека.

Алана хотела повидать мир и узнать про сестру, желала раскрыть тайну своего дара, мечтала хоть раз вкусить свободы, пока отец не выдаст её замуж.

Она посмотрела на Тики, о чём-то тихо переговаривавшемся с Маной, и подумала, что ей ужасно повезло, что они оказались из Поднебесной. Хотя, возможно, только оттуда и могли приплыть за ней белодухие.

Элайза часто говорила, как на суше много людей с чистыми душами.

Алана видела пока лишь двух.

Может быть, именно это путешествие ей и нужно, чтобы разобраться в собственном мироощущении, чтобы понять, как закончить это глупое истребление, как противостоять людям.

Как спасти свой народ.

Алана стащила с кровати покрывало, завязывая его на бёдрах, и разделила хвост, попытавшись встать самостоятельно, но вновь позорно заваливаясь набок.

Тики, тут же заметив это, цокнул языком и чуть наклонился, протягивая ей руку. Девушка закусила губу от обиды на саму себя (она второй раз так позорится при этом разбойнике!), но отказываться не стала — оперлась на его горячую мозолистую ладонь и на этот раз все-таки с горем пополам поднялась.