Жемчужница (СИ)

— Конечно, объясню, — ласково улыбнулся он, ощущая себя таким счастливым, таким радостным и лёгким, что не хотелось прерывать это мгновение. — Все варьируется по степени близости, вообще-то. Поэтому… часто самое невинное прикосновение может быть очень интимным — смотря насколько близки люди, — Тики погладил пальцами девушку за ухом, совершенно мимолетно, почти невесомо, но Алана сглотнула, облизнувшись, и он с трепетом в груди аккуратно вплел очередную прядь в косу. — Часто такие касания становятся тайной самой пары, и их мало кто замечает, — закончил мужчина и, пожевав губы, неуверенно выдохнул: — А… у вас как симпатию выражают?..

Алана вздрогнула, и её ладонь, все это время лежащая у него на бедре чуть выше колена, на мгновение вернулась в сторону, словно пытаясь сбежать, но так и осталась на месте.

— Если дружескую, то объятиями и носами, — отстранённо начала русалка, смотря куда-то в стену, и, закусив губу, улыбнулась: — А если… ну… другую, то… тоже касаниями, — пискнула она, и Тики подавил вырывающийся наружу смешок. Вот же скрытная хитрая зубатка.

— Бережешь для будущего мужа? — усмехнулся он, но получилось как-то горько. — Как бишь его… — на самом деле он точно знал, что кандидата в женихи зовут Говард Линк, но…

— Нет! — Алана как-то странно дернулась, словно Микк ее обидел или оскорбил, и вскинула голову, глядя ему в лицо. И — зажмурившись и густо покраснев, провела раскрытой ладонью по его бедру. — Я…

Тики тут же замер, ощущая, как горит от прикосновения кожа и как шумит в ушах кровь. Этот шум был похож на морской прибой почти до боли в висках, и мужчине снова пришлось бороться с почти неудержимым желанием… поцеловать девушку. Прижать к себе и не отпускать. Целовать, гладить — ее руки, губы, плечи…

Ее ноги.

Ей понравится, если он будет целовать ей ноги? От бедра и до кончиков пальцев.

— А у нас… — выдохнул он едва слышно вместо того, чтобы просто сделать то, чего ему хочется, — это выражается поцелуем. Только… другим. Не таким, как… как…

В горле запершило, во рту как будто пустыня разверзлась.

Как же так. Он же не… он не… не…

Он ей скажет. Он должен сказать.

Будь что будет.

Алана улыбнулась ему дрожащими губами и облизнулась, как будто… будто… приглашала?

— А… какими тогда?

О ветер и море, ну почему это внезапно оказалось так сложно? Почему признаться в своей симпатия, в своей влюбленности внезапно оказалось так сложно?

Тики как раз доплел одну косу, аккуратно опустив её замершей в ожидании девушке на плечо, и медленно, боясь напугать, боясь и одновременно желая того, что сейчас произойдёт, шепнул:

— Разными. Например, такими, — он мягко прижался губами к её щеке, ловя счастливую и неверящую улыбку, и, приободрённый этим, продолжил: — Или такими, — мужчина повернул Алану к себе, видя, как она трепетна, как она отзывчива и воздушна, и коснулся губами теперь уже линии челюстей, едва не сползая на шею и с восторгом чувствуя, как девушка дрожит и коротко выдыхает. — Но чаще, — Тики улыбнулся, прикоснувшись лбом к девичьему лбу и заглянув в искрящиеся глаза, — такими.

И — прижался своими губами к её.

Девушка шумно выдохнула ему в рот, когда он скользнул по ее нижней губе языком, и вцепилась пальцами в ткань его рубахи. И — отпрянула. Тики зажмурился на секунду, стараясь успокоить головокружение, и, открыв глаза, тут же встретил ее взгляд. Алана сияла и в какой-то странной задумчивости водила кончиком пальца по своей них ей губе. И Микк откровенно уставился на нее, неотрывно следя за медленным движением и совершенно не представляя, что дальше.

Что она ему скажет? А он ей?

Он любил ее, но она была царевной, абсолютно незаменимой у своего народа, и так ведь… так было нельзя.

— Так это… и есть настоящий поцелуй, да? — наконец выдала русалка, закусив губу. И — зажмурившись в закрасневшись в ответ на осоловелый кивок, попросила: — Тогда поцелуй меня еще раз.

И Тики, повинуясь нежному голосу, снова поцеловал ее. Прижал к себе, скользнул ладонью по спине, скрытой только тонкой тканью сорочки, по шраму, и легонько втянул губу девушки в свой рот. Алана задрожала, откровенно льнущая к нему и ласкающая его шею кончиками пальцев, и притерлась бедром к его бедру.

Она действительно… она хотела… она его… была в него… влюблена…

Это казалось таким невероятным, таким потрясающим, необычным, чем-то за гранью обыденного, потому что Тики никогда не смел желать, чтобы в него могла влюбиться русалка, морская царевна, чуть ли не божество в глазах самого мужчины.

Но Алана и правда была влюблена. В него — в Тики Микка, в непутёвого принца, сбегающего в море, того, кто всеми силами отнекивается от престола, того, кто пытается искупить свой грех помощью всем нуждающимся.

И это кружило голову.