Жемчужница (СИ)

Он так хотел… сказать ей. Попросить ее. Вымолить у нее эту возможность — быть рядом с ней всегда, потому что это было так удивительно глубоко и прекрасно — любить ее, что без этого чувства, которое раньше он, дурак, считал оковами, кандалами, он не сможет найти себе места.

Потому что ему не нужна была никакая жена, кроме той, которой Алана стать ему не могла. И никакая семья, кроме уже существующей, была ему не нужна, если она не была ее частью. И никакие дети, кроме Изу, который всегда будет его шкатулкой секретов и самой оберегаемой драгоценностью, ему нужны не были, если это будут дети не от Аланы, а от другой женщины. Той, что Мари предсказал ему на корабле. Той, которой он станет хорошим мужем и отцом детей которой он будет просто замечательным.

Тики не хотел всего этого. Он не хотел ехать во дворец, потому что как только Алана вылечит старика (или не вылечит, уж как знать), им придется расстаться и навсегда, ибо встреч потом, после, он просто не перенесет.

Но сказать об этом, хотя бы и словом обмолвиться, мужчина все-таки не посмел. Алана и так была еще не оправившейся, не ожившей после того, что произошло в порту (Тики предпочитал и сам не вспоминать об этом чаще всего, но все же вина его неустанно грызла), и он со своими желаниями и просьбами мог только сильнее все испортить.

Да и от Аланы ли все зависит? Если ей не позволят остаться — она не сможет. А самому Тики поговорить с царем она наверняка не даст.

Собственно, этот царь и сам слушать его вряд ли станет. Особенно когда узнает, из-за кого Алана лишилась своих плавников, а с ними — возможности нормально жить в океане и быть Верховной жрицей. То есть настоящей Верховной жрицей, а не пленницей ледяных крепостей, которая толком даже не может плавать.

Такие мысли убивали: заставляли ненавидеть себя и впадать в пучину отчаяния, заставляли отчаянно хотеть отсрочить момент приезда в столицу на как можно большее время, хотеть спрятать Алану, не отдавать её.

Сбежать куда-нибудь на край света и жить там своей маленькой семьёй.

— Как ми-и-ило, — вдруг донеслось откуда-то сзади, и Микк, закатив глаза, обернулся, с удивлением обнаруживая два глазастых камня в воде.

— Так он и правда… — начал один, неожиданно словно бы размазавшись и в одно мгновение сжавшись до синего огонька.

-…твой сярк, — продолжил второй, тоже превратившись в огонёк, только фиолетовый, и они вместе закружились рядом с рассмеявшейся Аланой, смущённо почесавшей татуировку звезды над глазом.

— Это хранители озера, — поспешно объяснила девушка, поймав вопросительный взгляд Тики, — они рассказали мне, что дух, который спас меня, всё ещё жив, представляешь? — восторженно выдохнула русалка, в миг став такой радостной, такой даже ребячливой в своём счастье, что мужчина, не удержавшись, вновь чмокнул её в губы, слыша весёлые смешки духов и смущённое и неразборчивое бормотание Изу.

Алана порозовела, трогательно-милая даже в своем до безобразия непотребном виде — она ведь была обнаженной, не купаться же в рубашке, и ласково погладила его по бедру, невзначай оказываясь ладонью слишком уж близко к паху и потому еще больше провоцируя своей лаской.

Впрочем, Тики держал себя в руках достаточно хорошо, чтобы не смущать ее еще больше (да и не при Изу же, в самом деле), так что он только улыбнулся в ответ.

— И что же, ты хочешь найти его?

Духи тут же загомонили в унисон, до этого прислушиваясь и присматриваясь, и закружились вокруг них импровизированным хороводом.

— А вам особенно и искать не надо! — заявил один из них.

— Это ж хранитель Лунной дороги! — добавил второй.

— И вы наверняка…

— …поедете ее берегом после…

— …Восточной столицы!

Лунной дорогой называлась главная в Поднебесной река — самая широкая, самая глубокая и самая рыбная. Она пересекала всю Империю, впадая в море, и имела множество притоков, рассеявшихся по государству как тонкие жилки. И то, что именно дух этой реки спас Алану почти не удивило Тики. Ну… разве что совсем чуть-чуть.

Хотя это было в какой-то степени иронично — хранитель Лунной дороги спас отмеченную луной русалку.

Не нужно было быть гением, чтобы при взгляде на лицо как-то невесело улыбающейся Аланы понять, что думает она примерно о том же самом.

— Тогда обязательно с ним встретимся, — улыбнулся Тики ей ободряюще, и девушка согласно кивнула, вновь укутавшись своей благостной мантией, которая превращала её в древнее существо, не принадлежащее этому миру.

— Если я помолюсь ему, будет ли он рад? — мягко спросила девушка, ни к кому особо не обращаясь, и Изу заинтересованно опустил голову набок, явно не успевая за скорой речью духов, а потому не понимая и половины сказанного. Тики беззлобно усмехнулся, погладив Алану по спине, а мальчика — по макушке, взъерошив чуть намокшие волосы, и духи, на несколько секунд превратившись в длинных угрей с волнистыми плавниками, торжественно протянули:

— Он будет сча-а-стлив.

Девушка хохотнула, наблюдая за ними, и аккуратно потянула за хвост разлегшегося на её голове жёлтого духа, заставляя его опутать ей шею и прилечь на плече.