Жемчужница (СИ)

— Думал, что это её от меня отвратит, — всё же признался Тики. Потому что это было правдой. Отчасти. Но не говорить же Неа, что он просто боялся, что Алана, боящаяся даже взглянуть на него тогда, будет с ним только из чувства вины и родственной связи! — Я же… я же как увидел её тогда, — картинки тут же заплясали перед глазами: отрезанные плавники, темная кровь на дереве, разорванный голубой ханбок, синяки на оголённой коже и заплаканное бледное лицо, — увидел в той лачуге… я… — поперёк горла встал комок, мешающий говорить. Тики ощутил, как гнев и злость вновь поднимаются в нём, как они норовят вырваться из него смертельным ураганом, как он желает вновь убить этих подонков — сделать им так же больно, как было и самой Алане.

Она тогда жалась к нему так, словно он был единственным способным защитить её.

Тики бессильно сжал кулаки, судорожно вдыхая. Захотелось увидеть русалку сейчас же. Удостовериться, что с ней всё в порядке. Что она в безопасности.

— Понял, что влюблён в неё без памяти? — продолжал допытываться Неа, и Тики медленно мотнул головой, понимая, что тогда в нём была лишь жалость. Океан жалости и опеки, желания уберечь и защитить трепетную, дрожащую, оказавшуюся невероятно нежной и хрупкой Алану, которая несколько недель до этого раздражала и вызывала жажду как можно скорее скинуть эту высокомерную особу на поруки старика.

…как же давно, казалось, это было.

— Нет, но это было близко, — хмыкнул Микк, сглатывая, и закусил губу. Если он сейчас всё-таки сорвётся к Алане, она же обидится, да? — А сейчас, если она узнает про эту ложь, мы обязательно поссоримся, и… — забормотал мужчина, совершенно уверенный, что гордая и не терпящая обмана русалка точно не пожелает даже говорить с ним, если узнает правду.

…хотя что ужасного было в этой правде, с одной стороны?

— Лучше вы поссоритесь один раз, — вырвал его из размышлений Неа с какой-то странно понимающей улыбкой, отчего Тики стало ещё горше на душе, — чем потом будете страдать друг без друга всю жизнь, нет? — предположил брат.

Микк закусил губу, не желая соглашаться, но в то же время понимая, что Неа совершенно прав.

— Я подумаю над этим, — уклончиво ответил он, отведя взгляд, и тяжело вздохнул, чувствуя, как тревога в груди растёт. — И всё же пойду проверю, как они там, а то что-то этот разговор меня… — закончить фразу так, как нужно было, Тики не смог, потому что слова потерялись где-то по пути, но Неа шутливо хохотнул, хлопнув его по плечу, и мужчина вновь понял, как же ему повезло с братьями.

— Иди-иди, а то на тебе лица уже нет, — фыркнул Уолкер, вставая на ноги и направляясь к костру, где собралось уже несколько людей с мисками, из которых поднимался белёсый парок.

Тики ещё раз вздохнул, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, и тоже вскочил, тут же быстрым шагом уходя в сторону озера и краем глаза замечая настороженно следящего за ним Лави.

Решив не обращать на придурка внимания и просто как можно скорее убедиться в том, что с возлюбленной русалкой все в порядке, мужчина махнул на это рукой и поспешно припустил к озеру.

И — обомлел, как только вышел на песчаный пляжик, уютно скрытый в зарослях шиповника.

Алана сидела на берегу, легко болтая широким разлапистым хвостом на мелководье, и ее чешуя переливалась на солнце серебряными бликами. И она смеялась, позволяя Изу играться со своими полураспущенными косами, и сияла глазами, вглядываясь в закатное небо.

Но даже это не было самым главным. Самым главным было то, что над озером легким шелком летела нежная спокойная мелодия, похожая одновременно и на дуновенье ветра, и на перелив ручья, и на шелест волн. И то, что эту мелодию — песню, нежную ласковую песню, каким-то чудом не слышную за пределами искусно спрятанного пляжа — воспроизводили духи. Три или четыре — их было немного — они кружились вокруг Аланы и восторженно следящего за ними Изу, похожие на разноцветные огоньки своей яркостью, и иногда в их хороводе можно было различить то и дело сменяющиеся облики.

Сама же девушка мяла в руках странного вида ярко-жёлтый шарик с крыльями, и Тики, желая рассмотреть её такой расслабленной и благостной подольше (потому что рядом с ним она словно всегда была в ожидании чего-то: иногда в тревожном, иногда — в таком же, в каком и сам мужчина), затаился среди деревьев, надеясь остаться незамеченным хотя бы на пару минут.

Изу, обычно замкнутый и какой-то даже слегка прохладный, сейчас светился маленькой свечкой, пытаясь заплести в распущенных волосах девушки тоненькие неаккуратные косички, и медленно рассказывал на имперском, как сегодня испугался промчавшегося прямо перед их с Неа лошадью волка, потому что раньше никогда их не видел. Алана улыбалась и внимательно его слушала, иногда поправляя или подсказывая слова, а шарик в её руках, тоже оказавшийся духом с рядом устрашающих острых зубов, удовлетворённо порыкивал (если это так можно было назвать), гоняя разноцветных светлячков длинным хвостом.