Жемчужница (СИ)

Причем, беспокоились оба так, что на последнее: «С тобой точно все в порядке?» – мужчина отвечал уже с едва сдерживаемым раздражением, потому что ну право слова! Он чувствовал себя отлично, и с чего бы ему занемогать, да еще в самый разгар пути. Об этом Микк и сообщил чуть заметно поджавшему губы ученику Книгочея, снисходительно заведя глаза и дернув уголком рта.

В общем, день был совершенно безумным даже без учета совершенно явной игры близнецов в своеобразные догонялки, и потому мужчина долгое время не мог сосредоточиться на вопросе о женитьбе. Стоило ли вообще интересоваться у Аланы снова, если ее отец уж точно откажет? Не испортит ли это их отношения в настоящем? И что делать, если испортит?

Вечером Тики был совершенно вымотан этими вопросами, терзавшими его как псы – кусок мяса, который просто не в силах поделить, и спешился с огромной радостью, устало потирая лицо ладонями и мечтая о том, чтобы смыть деньскую духоту холодной проточной водой.

Алана, к слову, сбежала к речушке быстрее, очевидно желая наконец расслабиться, потому что всю дорогу на её лице можно было заметить отголоски боли, которая явно прошивала всё тело при любом движении, но нет, ей нужно было отчего-то в первую очередь побеспокоиться о Тики, который, на самом деле, был здоров как бык, если даже не дракон.

Мужчина тяжело вздохнул, заставляя себя остаться на месте, а не идти вслед за девушкой (как же ему хотелось прикоснуться к её хвосту хотя бы ещё разочек – к такому гладкому, скользкому, блестящему, с торчащими и погнутыми от неуклюжести чешуйками и лёгкими, похожими на кораллы плавниками), и за то время, пока Алана плескалась в воде на пару с Изу (которого она очевидно стеснялась меньше Микка), успел разбить лагерь вместе с Неа и сопровождающими их солдатами и развести костёр.

Поэтому когда Тики всё-таки наконец смог окунуться в прохладную реку, счастью его не было предела. А уж когда он добрался до своего шатра и, устало мыкнув, устроился на лежаке, подгребая пришедшего раньше Изу под себя и мурлыча под нос песенку про воробьев, которые никак не могли поделить хлебную корку – его разум грозил просто отрубиться в состоянии полнейшего домашнего блаженства. Тем паче что Алана тоже устроилась рядом – с другой стороны от Изу – и ласково сверкала на них обоих глазами, параллельно поглаживая мальчика по встрепанным волосам.

Однако впереди был еще один серьезный разговор, и расслабляться пока не стоило. Да, Микку не хотелось портить этот уютный вечер – и волшебство отношений между ним и прекрасной русалкой – но все же он не имел больше возможности терпеть. Мана своими словами заронил в него семя нетерпеливой надежды, хрупкой, но невероятно упрямой, и теперь мужчина ждал, пока Изу заснет. Сыну пока не стоило знать о сложностях между «папой» и, по всей видимости, «мамой» хотя бы потому, что тогда это знание точно отравит его удовлетворение от всего дальнейшего путешествия. А ведь малыш только начал действительно раскрываться.

Когда Изу наконец уснул, уютно засопев, Тики медленно и осторожно выпустил его из объятий и, укрыв одеялом, сел. И – следящая за ним все это время из-под полуопущенных век Алана (которая явно думала, что он не замечает ее неумелого притворства), распахнула глаза.

– Все в порядке? – с невероятным беспокойством в голосе в очередной раз за день спросила она, и Микк потер загоревшиеся щеки ладонями, потому что… потому что…

Потому что не было никакого порядка!

Алана, очевидно, забеспокоилась ещё больше: она подорвалась с места, взволнованно касаясь его рук как всегда холодными (будто рептилия какая-то, вот правда) пальцами и заглядывая ему в лицо. Глаза у неё отливали в полутемноте шатра серебром.

– Ты всё-таки заболел, да? – нервно спросила она, отчего-то ужасно испуганная, всматриваясь в его душу, словно там что-то должно было появиться, ощупывая плечи и лицо, будто выискивая какую-то болезнь.

– Я здоров, – в каком-то нетерпении отозвался Тики, стараясь не быть грубым, потому что Алана тут же отстранилась, всё ещё окидывая его подозрительным взглядом, словно он мог в любую секунду свалиться с лихорадкой, и тяжело вздохнул. – Я хотел поговорить кое о чём, – невнятно начал мужчина, чувствуя себя потерявшимся мальчишкой.

У него из головы всё никак не хотели уходить слова Мари. Он сказал, что Микк будет хорошим мужем и отцом, что найдётся та девушка, которую он полюбит настолько, что решится провести обряд.

Но было ли это правдой? Будет ли Тики способен полюбить хоть кого-нибудь ещё так же крепко, как Алану? Хотя в половину этого?

Он не знал.

– О… о ч-чем? – русалка, кажется испугалась только больше – об этом ясно говорил взволнованно изломанный изгиб ее бровей и то, что она принялась рассеянно выводить круги на его бедре, будто стремясь успокоить своими прикосновениями.

Своим намерением поцеловать его.