Жемчужница (СИ)

Мужчина чуть отстранился и легко поцеловал ее в уголок губ, призывая приоткрыть рот и ответить. Ведь в поцелуях нет ничего зазорного и противозаконного, а еще это так безумно приятно, что можно легко потерять голову.

…и ощутить, как между ног все опять увлажняется и теплеет.

Неужели так теперь будет каждое утро? О океан, да она же просто не выдержит и… и… что?

Тики оторвался от нее и напоследок чмокнул в нос.

– Я знаю, что тебе страшно, – сказал он спокойно и ободряюще улыбнулся. – Но все будет в порядке, честное слово.

Страшно? Ей было страшно?

…ей было страшно.

Она боялась того, что произойдёт. Она боялась будущего. Боялась скорого расставания. Бояласьбояласьбоялась.

Алана шумно выдохнула, встряхнув головой, чтобы избавиться от грустных мыслей. Вся истома тут же испарилась, заменившись волнением и вновь накатившей болью от огромного количества синяков и царапин, и девушка даже позволила себе слабую усмешку – Тики словно высасывал из неё всё негативное. Как и обещал, когда застал её за этим стыдным ужасным занятием.

Но сейчас… ох, она же могла довериться ему, да? Могла хоть раз сбросить с себя всю ответственность, забыть про свои обязательства, полностью окунуться во что-то приятное (наконец-то хоть что-то приятное в её наполненной одними страданиями жизни).

Алана кивнула, улыбнувшись, и потёрлась носом о щеку хохотнувшего в ответ Тики.

Тот сверкнул глазами, хитро ухмыльнувшись, и поиграл бровями, заставляя девушку прыснуть.

– Да и к тому же, такие маленькие шалости, – Алану тут же вспыхнула, как спичка, и снаружи, и внутри, и Микк довольно продолжил: – в них нет ничего страшного и противозаконного.

– Шалости? – выдавила из себя девушка спустя несколько секунд, пытаясь казаться как можно более спокойной и беспристрастной. Почему у Тики это получалось, а у неё нет? Тики выглядел таким умудрённым и опытным, таким взрослым на её фоне, что хотелось просто провалиться сквозь землю.

Мужчина в ответ лукаво улыбнулся, легко пробегаясь подушечками пальцев по её спине, вновь оголяя ягодицы и бёдра, вновь рождая своими прикосновениями огонь внутри.

– А ты хочешь назвать это как-нибудь по-другому? – любопытно поинтересовался Тики, хитро растягивая уголки губы в улыбке, и Алана, заалев, надулась, всё-таки скрещивая руки на груди и чувствуя себя слегка обиженной.

Неужели ему так нравилось дразнить её?

– А ты хочешь показать мне ещё что-нибудь? – в тон ему поинтересовалась девушка, щуря глаза.

Микк тихо засмеялся, стреляя глазами в сторону крепко спящего Изу (и как малыш вообще умудрялся высыпаться рядом со своими неугомонными взрослыми?), и несильно укусил девушку за ухо.

– Вот маленькая стерва, – горячо выдохнул он, заставив ее вздрогнуть, и, хотя покраснел сам, поползновений не прекратил. – А тебе так интересно?

Алана забралась руками ему под рубашку, блуждая ладонями по груди, и осторожно, нерешительно затеребила сосок, не уверенная, что может так сделать.

– Я ведь уже у тебя спрашивала, – заметила она вслух, всеми силами стараясь прикинуться, что ничего необычного не происходит, и что сейчас этот мантов пират не гладит ее по ягодицам. И не вылизывает ее шею. И не… – Но ты не ответил мне.

– И вряд ли отвечу, – заметил этот негодяй с хитрым видом. – Кто знает, до чего ты додумаешься и в чем потом будешь себя корить.

Девушка замотала головой, понимая, что он прав, и подумала о том, что не хочет отдавать себя кому-то еще кроме него. И что она не подпустит Линка к себе, если отец отправит ее в ледяные крепости.

Она не хотела этого. Не хотела.

Она хотела быть с тем, кто видит в ней женщину, а не оружие. С тем, кто сравнивал ее с кораллами, а не с ледниками. С тем, кто разозлился, когда она выступила вперед со своими гадкими ведьминскими наклонностями. С тем, кто… кто сейчас прикасался к ней так, словно она что-то очень дорогое и ценное.

– Я не буду себя корить… – буркнула девушка, убеждая себя в том, что это не ложь, и что она ни в коем случае не краснеет.

Однако она краснела, а потому следовало уже прекращать это несомненно прекрасное пробуждение.

Тики, видимо, тоже был такого же мнения: он в последний раз мокро поцеловал девушку в шею, слегка прикусывая кожу, и отстранился с хитрым блеском в глазах, вновь став тем самым властным и снисходительно-лукавым мужчиной, от которого у Аланы все поджилки тряслись, а в груди начинало частить сердце.

– Кажется, пора всё-таки вставать, – со смешком проговорил он, игриво взметнув брови на мгновение, и девушка, кивнув, в очередной раз залилась краской, после чего поспешно встала и, пробормотав что-то про реку, воду и плавание, буквально сбежала от лукавого взгляда золотых глаз.

Тим тут же накинулся на неё, путаясь в волосах и побуждая хотя бы завязать несколько узлов, чтобы они не волочились по земле, и радостно клацнул зубами, приветствуя.